– Эх, Мануэль, разве ты переделаешь мир?
– Кто знает? – говорит Мануэль с величественной гордостью, свойственной юности. – Во всяком случае, я не собираюсь оставлять его без изменений.
И тогда Ниафер – более прозаичный человек – взглянул на него с восхищением и жалостью, но не стал спорить. Вместо этого они дали клятву, что будут верны друг другу до тех пор, пока не спасут госпожу Жизель.
– Затем мы сразимся за нее, – поспешил напомнить Мануэль.
– Во-первых, приятель, дай мне увидеть ее лицо, потом дай мне узнать ее нрав, а уж после я подумаю, драться ли с тобой. Между тем это очень высокая гора, и восхождение на нее потребует всех сил, а мы тратим их здесь на болтовню.
Итак, они вдвоем начали восхождение на Врейдекс по извилистой дорожке, по которой спускались в долину сновидений, когда их насылал на людей повелитель семи безумий. Сперва это была просто каменистая тропа. Но вскоре они добрались до разбросанных по небольшой полянке обглоданных костей – останков тех, кто, очевидно, поднимался перед ними. А из-за высоких репейников тут же показался Змей Востока – самое страшное из созданий, которым Мирамон тревожит сон литов и татар. Змей ехал верхом на черном коне, черный сокол сидел у него на макушке, и за ним бежала черная гончая. Конь споткнулся, сокол закричал, а гончая поджала хвост и завыла. Змей взмахнул плетью и закричал:
– Эй, ты что, собачье мясо, спотыкаешься? А ты, сука, почему завыла? А ты, птичка, почему разоралась? Ведь эти три знамения предвещают мне какое-то несчастье.
– О, великое несчастье! – отвечает Мануэль, вынимая свой волшебный меч.
– Истину говоришь! Истинное несчастье предсказано тебе этим. Разве на Дубовом острове под двенадцатым дубом не стоит медная шкатулка, а в шкатулке – пурпурная утка, а в утке – яйцо, а в яйце – твоя смерть?
– Верно, что моя смерть находится в яйце, – сказал Змей Востока, – но никто никогда не найдет его, и поэтому я неодолим и бессмертен.
– А вот и нет, яйцо, как ты видишь, у меня в руке, и, когда я раздавлю это яйцо, ты умрешь, и твои братья – червяки – поблагодарят не тебя, а меня за сегодняшний ужин.
Змей взглянул на протянутое яйцо и задрожал. Он изогнулся так, что его чешуя заиграла солнечными зайчиками. Он вскрикнул:
– Отдай мне яйцо, и я позволю вам идти своим путем навстречу более ужасной гибели.
Хотя у его спутника было свое мнение, Мануэль решил, что так будет лучше, и в конце концов они совершили эту сделку ради детенышей змея. Затем они пошли дальше, в то время как змей завязал глаза коню и гончей, накрыл колпаком сокола и потихоньку пополз прочь, чтобы спрятать яйцо в укромном месте.
– Но как тебе, черт подери, – спрашивает Мануэль, – удалось достать такое бесценное яйцо?
– Это совершенно обычное утиное яйцо, Мануэль. Но у Змея Востока нет возможности обнаружить это, не разбив яйца. А это единственное, чего Змей никогда не сделает, поскольку думает, что это то яйцо, в котором заключена его смерть.
– Ну, Ниафер, хоть ты и замухрышка на вид, однако много умнее, чем я думал!
И только Мануэль хлопнул товарища по плечу, как лес у дороги закачался, затрещали кусты, а высокие буки стали ломаться и падать в разные стороны, – так сквозь толщу земли пробился Змей Севера. Только голова и шея этого создания Мирамона возвышались над поваленными деревьями, потому что нижние кольца Змея никогда не отпускали основание Норровегии. А все, что высунулось, было покрыто водорослями и ракушками.
– По воле Мирамона Ллуагора я сейчас же уничтожу вас обоих, – говорит этот змей, разевая пасть, похожую на пещеру со сталактитами и сталагмитами.
Еще раз юный Мануэль выхватил свой волшебный меч, но заговорил его товарищ.
– Нет, ибо прежде, чем ты погубишь меня, – говорит Ниафер, – я наброшу уздечку тебе на морду.
– Что это еще за уздечка? – презрительно спросил огромный змей.
– Разве эти вытаращенные глаза не достаточно велики и не видят, что это мягкая узда, называемая Глейпниром, которая сделана из дыхания рыб, слюны птиц и кошачьих шагов?
– Хотя несомненно, что подобная казнь мне предсказана, – проговорил змей с легким беспокойством, – как я могу быть уверен, что ты говоришь правду и вот эта штука и есть Глейпнир?
– Давай так: я брошу ее тебе на голову, и тогда ты сам увидишь, как исполнится древнее пророчество и тебя оставят силы и жизнь, а норманны больше не увидят снов.
– Нет, убери от меня эту штуку, маленький глупец! Нет, нет! Мы не будем проверять твою правдивость таким образом. Так и быть, вы вдвоем пойдете своей дорогой к более ужасной погибели и столкнетесь с варварской смертью запада, если дашь мне эту узду, чтоб я уничтожил ее вместо тебя. И тогда я, если буду жить вечно, удостоверюсь, что это в самом деле Глейпнир и ты сказал правду.
Поэтому друзья согласились, что лучше проверить правдивость своих слов, нежели позволить Змею погибнуть, а основанию Норровегии (а Ниафер якобы состоит в родстве с одной из тамошних правительниц) таким образом пошатнуться, освободившись из объятий околевшего Змея. Узда была отдана, и Ниафер с Мануэлем пошли дальше. Мануэль спросил:
– Коротышка, это правда узда, называемая Глейпниром?
– Нет, Мануэль, это обычная уздечка. Но у Змея Севера нет возможности обнаружить это, кроме как надеть ее на себя. А это единственное, чего Змей никогда не сделает, поскольку знает, что, если моя узда оказалась бы Глейпниром, силы и жизнь оставили бы его.