— А это можно сделать? Изгнать вампиров?
Он впился в меня самым пронзительным своим взглядом.
— Можно, если у тебя есть на то сила и средства. Но это знание мало кому известно, и я тебе сообщаю его строго как схверамин — авхару. Это значит, что ты никому другому не можешь об этом сказать.
— Вот опять ты вспоминаешь нашу особую связь. Будто я правила знаю или что. Есть хотя бы книга, которую я могла бы почитать? Мне начинает надоедать мое неведение о параметрах наших отношений.
У Вайля чуть дернулась губа. У любого другого это значило бы ухмылку во все лицо, если не откровенный смех. Но, я думаю, если убьют твоих сыновей, а твоя ближайшая родня дружно попытается убить тебя или изгнать до того, как тебе стукнет сорок, ты очень быстро научишься заколачивать такие эмоции в тот самый гроб, в который уходишь спать, когда встает солнце.
— Мне не казалось, что ты из тех, кто любит, когда им читают лекции, — сказал Вайль. — Я даже чувствую, что если начну перечислять все тонкости отношений «схверамин — авхар» и все относящиеся сюда правила, ты при первой возможности вытащишь диктофон, поставишь его на горизонтальную поверхность, а сама шмыгнешь прочь на ближайшие ночные гонки со столкновениями.
— О'кей. Мне твоя мысль понятна, хотя меня больше привлекают настоящие гонки на скорость. Только тогда не щетинься, если я нарушаю правило, о котором даже понятия не имею.
— Справедливо.
Вайль двумя быстрыми движениями убрал навес — и вдруг за нами открылась большая красивая кровать. Взгляд его устремился к моей шее, и мы оба вспомнили, как я обнажила ее для него.
Его глаза посветлели до зеленых, и сердце у меня забилось втрое быстрее — наверное, от мысли, что нам так легко снова разжечь эти чувства.
— То есть это было изгнание, — быстро сказала я, да так громко, что меня могли услышать за три квартала отсюда. Вайль уронил руку — я даже не заметила, что он потянулся ко мне, — и отвернулся.
— Да.
— И что это конкретно для тебя значило?
— Мы с Лилианой вынуждены были отдалиться от всех членов нашей семьи на десять поколений.
— Что случилось бы, если бы вы этого не сделали?
Вайль хлестнул меня взглядом через плечо, и я поняла, что хватит. Если долго расчесывать шрам, он снова станет открытой раной.
— Магическое изгнание — это не приговор суда, Жасмин. Оно весьма эффективно само по себе. То есть было эффективно.
— Ты хочешь сказать, сейчас оно закончилось?
Вайль кивнул:
— Срок изгнания закончился три года назад.
Только пользы мне с того, говорили его мрачные глаза. Родные, которых я знал, все сейчас мертвы. Умерли и yшли.
Или, как он отчаянно надеялся, думая о своих мальчиках, умерли и перевоплотились.
Я чувствовала себя последней идиоткой: заставила Вайля вкапываться в мучительные воспоминания, чтобы скрыть свое растущее желание сбросить с ближайшей горизонтальной поверхности упомянутый им диктофон и завалить туда самого Вайля. Но штука в том, что когда я глядела в эти потрясающие глаза и думала о высшем моменте экстаза, у меня перед мысленным взором стояли не мы с Вайлем, а мы с Мэттом. Мой жених мертв уже год и четыре месяца, но какие-то участки мозга все никак не могут в это поверить.
Вайль вытащил из комода носки и стал их надевать.
— Что это с тобой? — спросил он.
Класс. Я его обидела — и он же спрашивает, что со мной. Типичный случай.
— Я хотела сказать, ты извини, что заставила тебя об этом говорить. Это совершенно не мое дело…
— На самом деле — твое. Как мой авхар ты должна быть посвящена во все мои тайны, прошлые и настоящие. — У него дернулись губы. — Просто их очень много, долго рассказывать. А приятных среди них довольно мало.
— Ну так ни в коем случае не торопись. Может, нам каждые две недели устраивать вечер релаксации? Будешь приходить ко мне и будем играть в «Truth or Dare». И пару таких сочных историй ты мне расскажешь среди сплетен о том, что Кассандра надевает слишком много украшений, а от Коула всегда пахнет виноградной жевательной резинкой.
Я себе представила Вайля в пижаме с изображением Губки Боба Квадратные Штаны и в розовых пушистых тапочках — и на меня напал приступ неудержимого смеха. Ответом было такое недоумение у него на лице, что я расхохоталась в голос. Даже резкий стук в дверь не смог меня остановить, но лицо вошедшего Коула сразу прервало смех — он был зол как черт. Но когда увидел, что мы с Вайлем почти по разные стороны комнаты, опустил плечи и разжал кулаки.