Амбал не обратил на Агалапею никакого внимания, словно бы перед ним было пустое место. Такое ощущение рождалось в нем и прежде, когда рядом оказывались заключенные из тех, кто послабже духом, но никогда еще — свободные люди, не связанные с ним постоянной слежкой за каждым их шагом и вольные поступать как вздумается.
— А то, может, он убежал из какого-то лагеря. На обережье их нынче хватает.
Амбал считал, что после его слов все само собой образуется, и утопленника наскоро забросают землей и разойдутся. Но Агалапея вдруг зашумела, побежала в деревню, чтобы привести мужиков и баб и похоронить инородца на кладбище.
— Иль мало настрадался, чтоб и после смерти маялся?.. Ну, нет уж! Не дам… не дам…
Амбал осерчал, кинулся вдогонку за старухой, но вернулся, сказал сурово Кряжевым:
— Оттащите мертвяка подальше в тайгу. — Ткнул ногой в закаменевшее тело. — Зверью на потраву. Ишь удумала, беглого хоронить. — Помолчал, посверкивая глазами: — А может, он кому-то по духу близок?
Амбал, помедлив, снова сказал про свое, но братья не сдвинулись с места. И раньше досаждавшая Амбала ненависть к Кряжевым усилилась. Подчинись он теперь тому, что на сердце, и малости бы не помешкал, собственными руками задушил бы их. Но в том-то и дело, что он подчинялся рассудку, лишь его признавал за ту силу, что двигала им. Он подумал о другом, о том, что придет час, когда Кряжевы окажутся в лагере, в полной его власти, и тогда уж он поговорит с ними. Он не поменялся, не залютовал, и когда услышал от Кузи упрямое:
— Да ну тебя! Не хватало еще над человеком, пущай и мертвым, измываться. Нет, мы проводим его в последний путь всем миром деревенским!
— Ну, ну!.. — только и сказал Амбал, а чуть погодя усмехнулся мысленно: «Чего растравлять себя попусту? Иль я боюсь кого-то? Нет уж… В руках у меня власть, и за спиной моей тоже власть, и она сомнет любого…»
И тут Амбал увидел толпу. Она шла от деревни и разноголосила. Он проследил за ее движением, не понимая, откуда она и чего ей потребовалось на обережье и, лишь когда разглядел черную, с яростными глазами, Агалапею, догадался, что толпа собрана старухой. Он нахмурился, зашарил дрогнувшими пальцами под шинелью, но оружия при нем не было. Он оказался рядом с толпой, в которой мужики и бабы, старики и дети, здоровые и калечные, в своем уме и чуть сдвинутые с нормы, но еще не осознавшие этого и находящие в своем сдвижении успокоение. Все они в одинаково пестром лоскутном одеянии и с тусклыми, исхудалыми и словно бы закаменевшими лицами. Амбал вдруг открыл во вроде бы покорных людях что-то дерзкое и несгибаемое, и на сердце у него замутнело, захотелось уйти отсюда, ничего не видеть, ни про что не знать. А мужики меж тем взяли на плечи мертвого и понесли… Было в их неторопливом движении что-то возвышенное, чего не понять обыкновенным человеческим разумением. Но, о, Господи, что есть разумение, во всякую ли пору оно властно над людьми? А что как захотят они подняться над ним и узрить себя в непривычном собственному суждению мире света?..
Эта несвычность и смутила Амбала. Он, махнув на все рукой и тем унижая привычно живущее в нем, делаясь зависимым не только от высшей власти, а еще и от обстоятельств, и зная, что ощущение униженности еще долго будет преследовать его, стоял и с ненавистью смотрел в ту сторону, куда двинулась единая в своем порыве толпа.
19.
Лоскутная толпа шла к деревенскому кладбищу. Впереди нее вдруг появился худотелый коротконогий человечек с крестом в руках и в старом подряснике и рваной скутейке. Про него никто в миру, кроме Егора и Кузи, не знал. Он жил за деревней, в верстах семи от нее, в глухом непролазном урочище, в землянке… Однажды по теплу Кряжевы очутились в урочище, споря про что-то и не обратив внимания, куда несут ноги. Братья подобно всем жителям Карымихи не очень-то хотели бы оказаться в урочище, про которое ходила дурная слава. Сказывали, будто де нечистая сила крутит всеми, кто забредет сюда, насмехается люто, вдруг да и лишит памяти, и тогда человек делается сам не свой и мучительно думает про что-то, пока близкие или друзья не догадаются попросить Дедыша изладить святой воды, чтоб порченый испил ее. Ну, очутились Кряжевы в урочище, смотрят, колючий облепиховый кустарник кое-где пригнут и слабая, взросшая без солнечного света, вялая трава близ дерев примята. Братья насторожились, запоглядывали по сторонам, только тогда и определились, что нечаянно забрели в урочище, и заробели, намеревались повернуть обратно, но тут еще пуще заволновались и не могли сдвинуться с места, пребывая в сильном, не оборвать сразу, оцепенении. А причиной этому стало неожиданное, точно из-под земли, появление маленького рыжего человечка с длинными лохматыми волосами. Откуда он?.. Иль в его облике нечистая сила выметнулась из глухих таежных недр?.. Кряжевы шептали испуганно: