Будущий инженер достаёт из нагрудного кармана магические очки. Нет, зрение у него в порядке, при развитой магической медицине в Империи сложно заболеть. Разве что какая-нибудь древняя хворь придёт от некромантов. Просто мода в его учебном заведении диктует свои нормы и правила.
Подросток оборачивается. Дожидается кивка Вечного Императора, начинает читать:
— 20 декабря, 2017 года. Земля…
Подросток удивляется неизвестному слову. Вместе с ним вся молодёжь, сидящая на трибунах.
— Не стесняйтесь. Задавайте вопросы. — Кивает Вечный Император — Мы тут, как раз, для этого. — Указывает на сидящих по бокам приближенных.
— А, что такое «Земля»? — Спрашивает парень, немного смущаясь перед столь легендарными фигурами.
Вечный Император без слов указывает руками в разные стороны, где в пустоте за стенками прозрачной сферы, в разные стороны, убегают две дорожки из булыжников.
Будни
20 декабря, 2017 года. Земля.
— "Как же мне все это надоело». — Вернулась старая подружка хандра.
Я стою за прилавком сапожной мастерской. С приклеенной улыбкой наблюдаю за клиенткой, женщиной давно за сорок с килограммом косметики на лице. Помимо ярчайшего макияжа, на лице ещё присутствует претензия, с которой она рассматривает сделанную мной работу.
Мадам выискивает недостатки — плохо получается. Я погружаюсь назад в собственные мысли.
Если подумать — мне грех жаловаться. Конечно же не завидный жених с трёмястами тысяч рублей зарплаты в месяц, но и половины от этой цифры мне хватает на жизнь и отложить под матрас.
Нет я не работаю в элитной мастерской с астрономическими ценами. Просто сама мастерская моя. Это обеспечивает сотню. Ещё полтинник мне приносит умение общаться с людьми, да и чего уж греха таить — славянская внешность. Это в Москве имеет значение для определённого круга лиц. А для некоторых как раз нет. Рассмотрят, что сапожник не чернявый, и сразу теряют доверие. Это не мой контингент, ровно до того момента пока не оставят заказ. Все остальные деньги уходят на аренду, закупку товара, и остальные мелочи.
Умение работать я приобрёл с годами. С восемнадцати лет стучу молотком по каблукам и вытачиваю ключи — успел набить руку. Сам процесс работы для меня не является чем-то отрицательным. Рутина — да. Лёгкий раздражитель — тоже да. Приходящие за это деньги с лихвой компенсируют выше сказанное.
Образования по «искусству» ремонта обуви я не получал, впрочем, как и по ключам. Разговорился с одним ключником — научился делать ключи. Посидел недельку с сапожником — и вот уже стучу молотком, клею, шью. Поначалу вкривь и вкось конечно, но со временем нужное в голове откладывалось. Подружился с телефонщиком — меняю разбитые экраны, перепрошиваю, паяю. Ну а сам «скилл» пришёл со временем — не мог не прийти.
— «О-па, клиент».
— Здравствуйте. — Приветствую невысокого, полноватого и немолодого дядьку с усами, в отражающем жилете городских служб.
Улыбка не сходит с его лица. Или жизнерадостный человек, или в его крови плещется немного алкоголя.
— Мне нужно ключ сделать! Давай торговаться? — Выдаёт он скороговоркой, показывая мне ключ.
— «Здесь не рынок». — Захотелось сказать, но уж больно ярко он сияет улыбкой.
Киваю.
— Твоё слово? — Начинает мужичек без предисловий.
— Двести рублей! — Без запинки выдаю я.
— Сто! — Несильно бьёт ладошкой по столу мужик.
— Согласен! — Беру ключ, поворачиваюсь, иду к станку вытачивать.
Мужик замер, рука также находится на стойке, глаза смотрят в даль, не понимая, что сейчас произошло.
Быстро вытачиваю ключ, пробиваю чек. В ожидании смотрю на мужика. Он полез в карман за деньгами. Достаёт помятую сотку, отдавать не спешит.
— Слушай, а сколько реально такой ключ стоит?
— Сто рублей. — Честно отвечаю я.
— А, почему ты сказал двести? — С прищуром спрашивает мужик.
— Ну вы же хотели поторговаться? — Искренне удивляюсь я.
— Не-не… это… ну… как-то… ха-ха-ха… — Весело смеётся мужик и отдаёт мне деньги. — Ну ты и торгаш.
С прежней жизнерадостной улыбкой разворачивается и уходит.
— А, че это они такие все блестят? Как новые? — Возвращает внимание к себе тётенька. — Испортили и закрасили? — Спрашивает подозрительно она.
Претензия на чистоту и благородный внешний вид обуви.
По-моему, эта обувь второй раз за жизни чистая, первый раз был ещё, когда она стояла на прилавке. Только такие люди, именуемые в народе: «Базарная бабка» (несмотря на возраст), или «Хомо-Базарикус» (в очень узких кругах интеллектуалов) — способны предъявлять их.