* * *
Мне снятся грозовые сны,
Прогулки в сторону Луны,
И вновь в разрывах облаков
Туманный бег иных веков.
И красноватый огонек,
И пара запоздавших строк,
Добра и зла лихой узор,
Как интересный разговор.
Как все легко и тяжело,
Жизнь прямо к черту унесло.
И на вопрос: "А где душа?"
Ответит пустота, дыша.
Мне все равно, который год,
Мир, словно старый анекдот,
Среди космических вершин
И ты один, и я один.
Но продолжается игра
На грани завтра и вчера.
И путь кривой, и путь прямой
Увенчан сном, охвачен тьмой.
И судьбы падают на дно,
Ведь им иного не дано.
И брезжит смысл совсем чуть-чуть,
И скуку превращает в жуть.
* * *
Музыка звучит трагически,
Жжет созвездий письмена.
Дышит холодом космическим
Запредельная весна.
Расцветает боль извечная,
Сердце пуговицы рвет.
Жизни скука бесконечная
В одиночество зовет.
Никогда тебе не справиться
С ужасом бесцельных дней…
И душа твоя расплавится,
Станет памятью теней.
* * *
На тарабарском языке
Среди бессмысленного гула
Душа поет. На сквозняке
Не стой, чтоб скукой не продуло.
Как хорошо, что боль с тобой
Бредет по коридорам бредней
Навстречу с ледяной судьбой,
Сидящей в комнате соседней.
Глядит из зеркала беда,
Ты сквозь нее проходишь храбро.
Забыв, что это — как всегда,
Мечты твоей абракадабра.
Во всех вещах — двойное дно,
А в людях — уголечки Ада.
Итак, ты молча пьешь вино,
В которое подсыпал яда.
* * *
Не верю всей заморской мрази
И нашим местным «европейцам».
Тем, кто пролез из грязи в князи
На почве нелюбви к "индейцам".
Из забугорного сортира
Нам всем навязывают лихо
Еще одну картину мира,
Так по-английски: зло и тихо.
Но все они сгорят досрочно,
И я сквозь них гляжу надменно.
У них не выйдет — это точно! —
Приватизация Вселенной!
* * *
Не выйти из водоворота.
Не хватит времени и сил.
И подло улыбнется кто-то.
Но я пощады не просил.
Пусть время снова остановит
Мои наручные часы.
Все затуманит, обескровит,
Дойдя до черной полосы.
Дойдя до берега иного,
Под странным знаменем беды…
Я вижу: здесь не может слово,
Помочь среди белиберды.
Я свыкнусь с тихими ночами,
Под маской лунного лица,
С неимоверными лучами,
То ль серебра, а то ль свинца…
* * *
Небытие мне корчит рожи.
Оставь! Все это ни к чему…
Я сам рисую так похоже
Непроницаемую тьму.
Когда-то было все иначе,
Светило солнышко тогда…
Теперь в рукав пространство прячет
Те "баснословные года".
О, как нелепа и прелестна,
Как лжива дальняя весна…
И мне вот в этом мире тесно,
Я впасть хочу в реальность сна.
Проходит время ненароком.
Непринужденна и легка
Глядит зеркально-одинока
Душа, почти что свысока.
И холодком прозрачным веет
Разбитой жизни чепуха…
Ничто теперь меня не склеит…
Оборвана строка стиха…
* * *
Нервное чирканье спичек,
Злые огни электричек…
И друг на друга похожи
Все изможденные рожи.
Дни неизменные ткутся.
Люди уныло толкутся,
И, среди моря прошедших,
Много смешных, сумасшедших.
Снова гудки, объявленья,
Спешка до остервененья
Прыгает смерть по платформам
С жутким своим хлороформом.
Время приходит без спроса,
Сердце стучит как колеса.
Ужас проносится мимо,
Струйкой зловонного дыма.
Видятся искры распада
В омуте всякого взгляда.
И на окраине мира
Жизнь — продолженье сортира.
Жизнь — продолженье вокзала,
Сплюнула — все рассказала…
Все мы на адском перроне
В общем жестоком вагоне.
* * *
Ощущение вечного зла,
География личного Ада,
И сиреневых песен зола —
Пустота отрешенного взгляда.
И дурные дороги кругом
В небе темном, бездонном и старом.
И становится память врагом,
И столетия катятся даром.
На твоем горизонте всегда
Солнце черное яростно реет,
Душит музыки белиберда,
И отчаянье гроздьями зреет.
Время горькой строкой оборви,
Что настояна летом на травах…
Виноватых не стало и правых
На планете, лишенной любви.
* * *
Повторяются виднейшие умы,
Повторяется набор подлейших мук.
И природы безобразные шумы
Забивают быстро сердца тихий стук.
Я читаю и во сне и наяву,
И гляжу в судьбы кривые зеркала.
Я, пожалуй, лишь иронией живу,
И вдыхаю ароматный воздух зла.
Я опять по тем же улицам брожу,
И растерянно отчаянье ловлю.
Кроме скуки, ничего не нахожу.
И рассеянную боль всегда терплю.
Это было с кем-то так же, как со мной.
Это будет, точно будет… И не раз…
Обреченный стать весной и тишиной
Упадет на дно чужих, холодных глаз.