День не кажется совсем уже запущенным, когда они поднимаются на второй этаж и находят свою группу еще до начала занятия. Алёна выдыхает облегченно, а Димка только заправляет прядь розовых волос за ухо и пожимает плечами.
— Знаешь, — говорит, — это даже было проще, чем изначально казалось.
— Да уж, — отзывается Алёна. — Надеюсь, со следующими занятиями будет так же легко.
У кабинета только пять человек, ну семь, если посчитать еще и их двоих, а это значит, что половина группы где-то точно так же ищет нужный. Алёна раздражающую челку пытается пригладить наверх. Надо бы, наверное, уже отстричь, чтобы эти пряди до середины скулы не мешались, или хотя бы закалывать их, но она как-то вечно забывает об этом, когда появляется время.
Димка в сторону двери кивает, мол, идем уже, и мысли про мешающую отросшую челку снова оказываются отложенными в сторону. Алёна сумку на стол ставит и лезет за тетрадями.
— Хорошо еще, что до практической части курса есть полтора месяца, — замечает она, пролистывая конспекты будто случайно. Тетрадью трясет, а потом кладет на парту перед собой. — Мне кажется, что я ее точно завалю.
Ее подруга раскладывает цветные ручки с блестками на столе, усаживается на стул и только потом все же вспоминает про тетрадь. Алёна не считает ее рассеянной, совсем нет, но только слепой не заметит, что она мечтательная и забывчивая.
— Ты преувеличиваешь, — уверяет Димка, как только вылезает из-под парты. Кладет тетрадь, хлопает почти без звука по обложке (а у нее всегда тетради в обложке) и улыбается. — Уж если ты сдала ориентирование, то повышенный курс травничества и подавно сдашь.
И после небольшой паузы добавляет:
— Спросишь у кого-нибудь из лесных духов в крайнем случае, — и подмигивает.
Алёна едва-едва уголки губ поднимает, облокачивается на парту, практически ложится.
— Ты же знаешь, что по правилам это запрещено.
— Ну а мы придумаем свои правила, — заговорщическим шепотом подначивает Димка. А Алёна на собственные руки голову кладет, улыбается украдкой, и на секунду вся эта перспектива практики в лесу уже не кажется чем-то таким ужасным.
Появление преподавателя она не столько слышит, сколько замечает, как голоса одногруппников рядом стихают. Поднимается с парты и садится даже относительно ровно.
Димка под нос фыркает:
— И кто только придумал, чтобы травничество вел мужчина.
Это не вопрос даже, скорее просто минутное раздражение, но Алёна в ее сторону взгляд скашивает и кивает коротко, почти незаметно. Преподаватель сначала ставит горшок на стол, потом кладет дипломат и поворачивается лицом к группе.
— Доброе утро, — произносит он размеренно, меланхолично и несколько мелодично.
— Доброе утро, Игнат Максимович, — отвечают они хором так, будто вчера поступили в школу, но звучат намного более устало. Да и получается скорее «ИгнтМыксимч», но он их не одергивает и не устраивает мини-лекцию о том, как важно им, будущим квалифицированным ведьмам, относиться с уважением к старшим по рангу.
— Сегодня будем разбираться с барбарисом, — говорит Игнат Максимович, обходит кафедру и цепляет со стола кусок мела.
— Разве это не опасно в закрытом помещении? — басит кто-то из одногруппников. Димка оборачивается на говорящих и хмыкает.
— Идиоты, — шепотом говорит она.
— Тебя, Алёша, пугает растение в горшке? — уточняет Игнат Максимович, оборачиваясь на группу, и улыбается несколько скептически. По группе проходит смешок, Алёна пытается сохранить серьезное выражение лица, но все же давит смешок в кулак. — Что же ты будешь делать, если тебя кто-нибудь опрыскает отваром?
Второй, на этот раз чуть более громкий, раскат смеха проходит по группе.
— Я что-нибудь придумаю! — самонадеянно бросает в ответ Алёна, судя по всему, широко улыбаясь.
Взгляд у Игната Максимовича, даже укоризненный, все равно выходит добродушным. Он так и стоит у доски, а потом в дверь стучат, и все оборачиваются к выходу. Двое опоздавших здороваются тихо.
— Проходите, ребята, проходите, — говорит он, рукой в сторону парт указывает. — Нигде по дороге там заблудившихся не встречали?
— Может, они сегодня не придут, — высказывает предположение кто-то.
Димка поворачивается к Алёне резко и брови поднимает выразительно.
— Я же говорила. Можно было прогулять, — достаточно громким шепотом говорит она, Алёна на нее шикает. — Все равно сегодня день дурацкий.