Надо только было бы взять с собой Димку, но пока она вернется, пока найдёт подругу, пока расскажет ей обо всем. Нет уж, будет быстрее без нее. А ей Алёна все потом обязательно расскажет, даже возьмет с собой в другой раз.
Тропинка петляет, и Алёна никак не может вспомнить, чтобы хоть раз шла по ней. Проходит, кажется, полчаса, может, даже больше, но конца все нет и нет. Можно повернуть назад, но Алёна упрямо продолжает шагать вперед.
До тех пор, пока тропинка не приводит обратно к тому же валежнику.
Алёна осматривается, чтобы убедиться, что это действительно тот же, а не просто похожий. В лесу же не одно упавшее дерево, правильно? Но все указывает на то, что она сделала большой круг и вернулась туда, откуда и начала.
— Вот блин, — тянет Алёна, запихивая руки в карманы куртки.
Ничего не нашла, так еще и время впустую потратила. Она голову запрокидывает, смотрит на густо-серое небо и не придумывает ничего лучше, чем вернуться в школу.
Может, она все же где-то сбилась с пути. Может, не заметила развилку.
Ничего, в следующий раз она будет внимательнее. А в том, что она придет сюда еще раз, Алёна вообще не сомневается. Банально для того, чтобы показать Лете, что именно узнала. Она же теперь занимается поисками? Выходит, она и должна знать всякую новую информацию, которая только появляется. Да и Димке тоже сказать надо.
Во дворе школы никого из поисковой группы нет, но в этом нет ничего удивительного. Алёна проводит там несколько минут, просто стоит, засунув руки в карманы, и будто бы ждет что-то.
Кого-то.
Но та, кого она ждет, не приходит. Да и несколько глупо надеяться, что Лета бы встретила ее чуть ли не у ворот, забыв обо всех своих делах и планах. Неприятное чувство внутри только все равно почему-то зарождается; Алёна пытается гнать его от себя, рационально находя правильные аргументы. Еще бы эти аргументы действовали.
Так ничего и не дождавшись, она заходит в главный корпус, чтобы свериться со временем и расписанием. Неприятное чувство разрастается в ощущение злости. Кажется, занятия будут продолжаться здесь всегда. Там — за дверями — может происходить что угодно, но расписание всегда будет висеть на стенде, в кабинетах всегда будут преподаватели, а в конце года — выпускные экзамены.
Неужели им всем настолько все равно?
Неужели пропажа реального человека — живого, блин, и со своими чувствами — для них ровным счетом ничего не меняет?
Алёна тяжело вздыхает и направляется в сторону нужного кабинета. Она уже поднимается по лестнице, когда на одном из этажей ее за руку кто-то перехватывает и на себя тянет.
— Вот ты где!
Алёна моргает и смотрит несколько тупо прямо перед собой. Лета сжимает ее руку чуть выше локтя и взгляд ее перехватывает.
— Я уже решила, что у нас еще одна пропавшая. Ты голову вообще включаешь, когда вот так испаряешься и никому ничего не говоришь? У нас вообще-то ведьма пропала.
И гнев в ее красивых глазах мешается с чем-то другим — плавким, мягким и податливым. Алёна снова в этих треклятых глазах тонет, слышит как будто откуда-то издалека все ее слова.
— Могла хотя бы сказать, что ты в порядке. Что тебя не украли для какого-нибудь кровавого ритуала!
Лета голос повышает, а Алёна вдруг неожиданно подается вперед и губами в ее губы впечатывается. Всего на несколько мгновений, но пальцы, крепко держащие ее за руку, разжимаются. Лета поцелуй углубляет, костяшками пальцев ведет по ее челюсти и даже не выглядит удивленной, когда Алёна так же резко отстраняется.
Секундная заминка сменяется неловкостью.
— Прости, — тихо выдыхает Алёна. Нижнюю губу облизывает, взгляд куда-то в сторону скашивает. — Прости, я не специально.
Делает шаг назад, едва ли не спотыкается о ступеньку. Лета уже дергается в ее сторону, чтобы поймать, но Алёна умудряется уцепиться за перилла.
— Я в порядке. Прости. Надо идти.
Сначала она просто пятится, а потом разворачивается и пускается по лестнице вниз. Бежит-бежит, выбегает на улицу, совершенно забыв о том, что собиралась на занятия. И останавливается лишь тогда, когда буквально натыкается на Волкодав. Едва ли не влетает в нее, курящую чуть в стороне от входа в школу.
— Извините, — выдавливает из себя.
Та смеряет ее взглядом, многозначительно вскидывает брови и делает затяжку.
— Хотела о чем-то поговорить?
Лучшая идея была бы уйти. Особенно сейчас, когда она все еще ощущает тепло чужих губ на своих, когда в малейших деталях помнит, как они целовались там на лестнице. Одни, в полной тишине, пока в кабинетах шли — да и все еще идут — занятия.