— Надеюсь, никому из них не придет в голову перевести тебя на домашнее обучение.
Димка оглядывается, проверяя окружающую местность на приближающихся преподавателей, и, когда никого не находит, принимается раскачиваться на стуле.
— Одна пропавшая еще ничего не значит, — говорит она. — К тому же, такое может случиться вообще где угодно — даже дома. Это не значит, что нужно собирать вещи и уматывать как можно скорее.
Алёна тяжело вздыхает и подпирает щеку рукой.
— Вот бы и Марта так думала.
— Хочешь, я к вам зайду и как бы случайно это скажу?
— Боюсь, твой план провалится, но спасибо за предложение, Дим.
Очередной громкий звонок оповещает об окончании обеда и приближающихся занятиях. Алёна поднимается из-за стола, дожевывая на ходу начатый бутерброд.
— Все равно подумай об этом, — настаивает Димка, когда они поднимаются по лестнице на нужный этаж.
2
На следующий день — в пятницу — после занятий школа пустеет намного быстрее, чем в любой другой день. Все торопятся по домам — навстречу выходным и огромным завалам домашки. Алёна обычно в их числе, но в этот раз все несколько иначе. Она прощается с подругой и скрывается за поворотом быстрее, чем Димка успевает спросить, куда она собралась и почему не идет домой. С Мартой, конечно, отношения все еще такие же напряженные, но дело совершенно не в том, что Алёна не хочет домой.
Нужный кабинет находится быстрее, чем хотелось бы. Алёна заправляет волосы за уши, трет ладони о штанины в попытке успокоиться и делает несколько глубоких вдохов-выдохов прежде, чем все же постучать. Решиться оказывается не так просто — что постучать, что вообще прийти сюда.
— Открыто, — раздается холодный и неприветливый голос из-за двери.
Ну вот и все — дороги назад нет. Алёна дергает дверь за ручку на себя.
В кабинете все точно так же, как и в прошлый раз, когда она здесь была, и она старается не задерживаться у двери, сразу проходит вовнутрь.
— А, это ты, — несколько отстраненно произносит Волкодав, поднимая взгляд от бумаг, разложенных на столе. — Я уже и не думала, что ты придешь.
— Я тоже не была в этом уверена, — признается Алёна.
— Значит, сегодня нас ждет день открытий, — и не понять, сарказм это или нет. Она указывает на стул напротив. — Садись.
То ли дело в повелительном тоне, то ли в пронзительном взгляде, но Алёна и правда отодвигает стул, школьную сумку ставит на пол и садится, чуть откинувшись на спинку. Волкодав ничего не говорит — смотрит и выжидает чего-то.
Ощущения не из приятных, и все же Алёна заговаривает первой.
— Я подумала над вашими словами.
Короткий и медленный кивок, намекающий, что она может продолжать. Алёна набирает побольше воздуха и решительно произносит:
— Кажется, я готова работать над произошедшим.
Взгляд Волкодав не смягчается, на ее лице не появляется улыбка. Услышанные слова ее нисколько не впечатляют, она будто бы и без того знала, что услышит их. Интересно как, думает Алёна, ведь она сама до последнего не знала, хватит ли духу прийти сюда или спасует в самый последний момент.
Женщина сцепляет пальцы в замок, кладет их на стол перед собой.
— Хорошо, — говорит она. — Очень хорошо.
И время начинает замедляться.
Сначала говорить невероятно трудно, мысли в голове мешаются. Идея прийти сюда воспринимается откровенной ошибкой. Спустя десять минут Алёна хочет встать и уйти, чтобы не копаться в прошлом, не открывать почти затянувшиеся раны и не разбираться в собственных чувствах. Спустя сорок минут — не может перестать говорить, замолчать и остановить бесконечный поезд мыслей в голове, которые стремятся наружу.
Через час она закрывает за собой дверь, и на нее обрушивается такая тяжесть, что идти становится физически тяжело. Груз всей невысказанной обиды, боли и чувства предательства ложится на ее плечи и тянет к земле, пока она спускается по лестнице, пересекает школьный двор, выходит за территорию и наконец завязывает шнурок, чтобы перенестись к дому.
Можно было бы найти другого специалиста. Менее холодного, более открытого и радушного. Но тогда бы пришлось опускать столько деталей — притвориться, что она никакая не ведьма, в ее семье все точно так же, как у всех, а это вряд ли поспособствует улучшению состояния.
Все мысли крутятся только вокруг этого часового разговора, когда Алёна заходит в квартиру, когда переодевается в домашнюю одежду, наливает себе чай. Мысли никуда не исчезают даже тогда, когда она достает все записи из рабочего стола и вытаскивает из закромов на кухонных полках все необходимые ингредиенты для отвара. Образы и всплывающие откуда-то чужие слова перемешиваются, образуют настоящую кашу; Алёна на них фокусируется почему-то в разы больше, чем на окружающем себя пространстве. Пару раз спотыкается об кошку, чуть не разбивает стеклянную миску, но все равно особенно в реальность не возвращается.