— Можно мы не будем говорить об этом всем?
— Можно, конечно, — тут же подхватывает Марта и лезет за особенным сервизом на самую высокую полку. — Дима, хочешь я тебе суп налью? Как раз свежий, сегодня сварила.
— Ой нет, что вы. Бабуля не обрадуется, если я заявлюсь домой совершенно сытая.
— А ты разве не с ночевкой у нас?
— Как-нибудь в другой раз обязательно, но сегодня меня ждут калитки.
Димка улыбается, кошка перестает крутиться под ногами и орать, и сейчас бы выдохнуть, но Алёна все равно испытывает какое-то непонятное напряжение и ничего с этим поделать не может.
Правда в том, что ей хочется верить в невиновность Леты. Хочется найти ей оправдание, придумать какую-нибудь причину для нахождения рядом со школой, еще и в таком виде. И она пытается, действительно пытается ее оправдать. Только чем больше времени проходит, тем неотвратимее мысли несут совершенно в другую сторону.
— Мы видели кое-что странное сегодня у школы, — говорит она, поворачиваясь к тете. — И, кажется, это связано с пропавшей первокурсницей.
Марта несколько хмурится, ставит на стол три чашки с тремя блюдцами, достает изящный заварочный чайник из того же сервиза и уточняет:
— Что же такого вы видели?
— Не что, а кого, — поправляет Димка, изящно вклиниваясь в разговор. — Мы уже собирались по домам, как заметили Лету у школьных ворот. И вы спросите, что же в этом странного — просто старшекурсница на территории школы, когда там уже никого нет, ничего ведь особенного. Только она выглядела крайне… — она подбирает слово, а потом щелкает пальцами, — потрепано. Хромала, вся мокрая, а в руках сжимала чей-то грязный ботинок. И нет, это точно не ее. Ее ботинки были на ней.
Она откусывает бутерброд, огурец хрустит на зубах, а Алёне почему-то вспоминаются всевозможные звуки, раздающиеся на болотах. Будто кости ломаются, непроизвольно проскакивает у нее в голове, и она откладывает свой бутерброд, так и не притронувшись к нему.
— Налить тебе суп? — тихо уточняет Марта.
Алёна отрицательно мотает головой, руки складывает на столе и возвращается к разговору про Лету:
— У нас нет доказательств, но что-то мне подсказывает, что ботинок принадлежит той пропавшей девочке — Агате.
— А если нет? — спрашивает Марта, принимаясь разливать чай по чашкам. — В тех лесах ходит множество ведьм, может, даже несколько смертных забредало. Кто-нибудь точно мог случайно потерять ботинок.
— Один? — со смешком уточняет Димка. — Маловероятно как-то.
— Ты тоже думаешь, что она может быть причастна к этой истории?
— А вы бы что сказали? Картина-то и правда странная вырисовывается.
Марта опускается на свободный стул, осторожно берет в руки чашку и дует на горячую жидкость.
— Не знаю, девочки, — честно произносит она. — Все же меня там не было, и я не сомневаюсь, что вы говорите правду, но сознание так устроено, что иногда, сильно впечатлившись чем-то, оно может играть с нами и искажать происходящее до неузнаваемости.
Алёна встречается с тетей взглядом, и почему-то эти слова, сочетающиеся со взглядом Марты, вызывают у нее неприятные ассоциации. Будто тетя говорит про нее. Про нее, про родителей и про трансы, которые с ней случались. Алёна прочищает горло, делает несколько глотков огненно-горячего чая и встает из-за стола.
— Извините.
Обожженный язык неприятно жжет, но она не подает виду. Чувствует на себе взгляд подруги и отчасти ждет, что та предложит сходить с ней, но Димка ничего такого не говорит. Было бы странно — идти вместе в ванную, Алёна понимает это несколько запоздало. Димка вообще ничего не говорит, ровно как и тетя, поэтому она спокойно удаляется и закрывает за собой дверь.
Хватит уже во всем искать второй смысл.
Марта точно ничего такого не имела в виду. И говорила она отнюдь не про родителей.
Алёна включает воду, открывает холодную почти на максимум и пихает руки под струю. Надо успокоиться, у нее и правда сегодня был непростой день. Слишком много всего произошло, что теперь нужно переварить. Она умывается, прохладная вода приятно холодит кожу, оставаясь на корнях волос у лба, и взгляд переводит на зеркало, висящее над раковиной, четко перед ней.
Надо просто успокоиться. Сознание и правда может сыграть злую шутку; особенно, если она будет постоянно ждать чего-то подобного.
Виски начинает сдавливать внезапно, она тянет руки к проточной воде, собирается снова умыться, но их сжимают с такой силой, что чернота перед глазами схлопывается слишком быстро, не оставляя достаточно времени ни на что.