— Да?
— Я рада, что ты все же ответила.
Голос у Леты теплый. Не солнечно-радостный, как у Димки, а скорее обволакивающий. Густой, немного низкий, но приятный. Ассоциация почему-то с шоколадом, густым таким, без сахара, с горьковатой ноткой или с крепким-крепким кофе. Алёна не помнит, когда в последний раз пила кофе.
— Просто неважно себя чувствую.
— А-а, — тянет Лета, но звучит так, будто не особо верит. — Я спрашивала у твоей подруги, куда ты подевалась, но она предложила задать этот вопрос тебе.
Алёна молчит, не находя слов, чтобы ответить, и Лета продолжает, чтобы прервать неловкую паузу.
— Тебе что-нибудь нужно? Лекарства там или просто пообщаться?
— Нет, спасибо. Я… я скоро буду в порядке, и увидимся в школе.
— Я очень на это рассчитываю.
На последней фразе голос у Леты становится тише, она произносит слова так вкрадчиво, что у Алёны мурашки по коже идут. Только бы она не была замешана в этом деле. Только бы не была!
Слишком сильно ей нравится эта девушка, чтобы она оказалась ненормальной психопаткой.
— Мне не хватает тебя, — говорит Лета, а потом прочищает горло и звучит уже не так томно. — Я могу позвонить тебе ближе к вечеру, если ты не против.
— Честно говоря, я…
Что? Что честно говоря?
Врать надо быстро, но подходящей идеи нет. Еще и машина сигналит, резко затормозив перед пешеходным переходом. Алёне хочется послать нерадивого водителя, но она лишь одаривает того презрительным взглядом.
— Ты на улице? Шумно просто.
— Да, я вышла в аптеку, — наконец подыскивается подходящая, пускай и незамысловатая ложь. — Голова болит просто ужасно. Ты не обидишься, если мы не сможем созвониться?
— Нисколько, — тут же подхватывает Лета. — Я смогу еще какое-то время поскучать по звуку твоего голоса, если ты пообещаешь отдохнуть. Идет?
Она что же, флиртует с ней?
— Ага, — несколько смущенно отзывается Алёна. — Была рада тебя услышать.
— И я тебя, Алёна. Поправляйся.
Хорошо, что Лета сбрасывает первой, потому что Алёна садится на одну из деревянных лавочек и все еще пытается осмыслить произошедший разговор. Лета с ней флиртует. Не просто дружелюбно интересуется, как у нее дела, а прямым текстом говорит, что соскучилась. И это… Это не то чтобы что-то грандиозное, это может ничего и не значить, но у нее за грудиной щемит от мысли, что девушка, которая ей нравится, девушка, которой очевидно нравится она, может быть причастна к пропаже Агаты.
Все становится слишком запутанно.
Ей бы выпутаться, но пока ощущения такие, что она блуждает одна по лесу, а болотник дышит ей в затылок. Точно не самое приятное, если коротко.
Алёна тяжело выдыхает, откидывается на спинку лавки и засовывает телефон обратно в карман куртки, предварительно включив музыку.
Она могла бы — и, наверное, все еще может — не врать Лете о своем самочувствии. Не то чтобы ей не было плохо, было, конечно, но сейчас она вполне сносно себя чувствует, если не считать непростые мысли, снующие в голове туда-сюда. Лета не так далеко живет, она бы приехала после занятий, они могли бы выпить по чашке горячего кофе (точно, вот тогда она в последний раз и пила кофе; с Летой), и Алёна задала бы ей все вопросы, появившиеся у нее после того вечера в лесу.
И все же что-то не позволило ей это сделать.
От Леты приходит сообщение, но Алёна его не читает, боясь еще сильнее запутаться в собственных чувствах. Вместо этого она судорожно переключает песни, проматывая, кажется, штук пятнадцать или даже больше, а потом возвращается домой той же дорогой, что и шла сюда.
Надо перестать строить себе воздушные замки, мысленно повторяет она, открывая дверь в квартиру. Надо перестать придавать слишком большое значение обыденным вещам. Между ними несколько разговоров, один неловкий поцелуй и совместные неудачные поиски Агаты. Это не тянет даже на интрижку, не говоря уже об отношениях.
Но внутри теплится толика надежды, никак не желая затухать. Внутри ей хочется верить, что все это — лишь начало чего-то большего. Чего-то искреннего, глубокого и продолжительного.
Только бы Лета не имела отношения к произошедшему в школе.
Только бы она оказалась у ворот случайно.
Это не просто стало бы облегчением; это дало бы Алёне карт-бланш на то, что ее все еще может тянуть к хорошим людям. Осталось только самой в это поверить; а там, может, ей и не захочется избегать собственных отчаянных мечт и сообщений Леты.
Алёна не успевает и разуться толком, как перед ней вырастает тетя и что-то говорит, но музыка в наушниках заглушает ее речь.
— Чего? — переспрашивает Алёна, вытащив наушник.
— Говорю: я как раз собиралась на рынок пополнить запасы трав. Не хочешь со мной сходить?