— Об этом даже не беспокойся, я все равно была кое-кем занята.
Лета многозначительно скашивает взгляд на телефон, а потом блокирует экран и откладывает его в сторону.
— Игорь в последнее время стал невыносимым, — поясняет она. — То не разговаривает со мной по несколько дней, то цепляется по пустякам. Даже Макс его обычно так сильно не раздражает, как я.
— Макс? — непонимающе уточняет Алёна, изучая небольшое картонное меню, сшитое темно-коричневыми нитками.
— Его младший брат. Через год будет поступать в школу, хотя мне кажется, он мог бы и этой осенью попробовать. Очень талантливый парень, но замкнутый. Игорь поэтому и бесится, что его брат не хочет хвастаться своими знаниями и зовет их посредственными, — она заглядывает в меню и указывает кофейным ногтем на одну из строчек. — Попробуй этот. Он просто потрясающий.
— «Ведьмино зелье», — читает Алёна название и давит короткий смешок. — Самое то.
— Мне еще нравится «Гоблинский завтрак», но они поменяли рецепт. Теперь послевкусие не горькое, а какое-то приторно-кислое. А вот «Ведьмино зелье» последние пять лет готовят безукоризненно, за него я ручаюсь.
— Что ж, положусь тогда на твой вкус.
Они обмениваются улыбками, и Лета привлекает внимание официантки — миловидной женщины среднего возраста с раскрасневшимися щеками и торчащими небольшими кудряшками из-под чепчика.
— Два «Ведьминых зелья» и творожные кольца, пожалуйста, — произносит Лета и подмигивает Алёне, обращаясь уже к ней. — У тебя же нет аллергии или какой-нибудь дурацкой диеты, которая портит все самое вкусное в жизни?
Вместо ответа та мотает головой; и совершенно не слушает, что говорит официантка и что Лета ей отвечает.
Впервые за долгое время ей хочется, чтобы это была не просто встреча, а самое настоящее свидание. Хочется флиртовать с девушкой, сидящей напротив, слушать ее истории и смеяться над не всегда уместными шутками.
Впервые за долгое время ей хорошо в компании другой девушки, и в этом нет ничего платонического.
— Так о чем мы говорили? — спрашивает Лета, когда миловидная официантка удаляется, оставив их предоставленными друг другу.
— Ты говорила про Макса.
— Точно. Знаешь, он мне почти как брат. Не могу сказать того же про Игоря, хотя за ним тоже иногда нужно приглядывать. Мне иногда кажется, что он не видит границ и может вляпаться в неприятности, если вовремя не треснуть ему по голове.
— Чем-то напоминает наши отношения с Димкой. — поддерживает Алёна.
— Поверь, у Димки с Игорем мало общего, — отмахивается Лета. — А у тебя есть брат или сестра?
— Нет, я единственный ребенок в семье.
— Как и я, получается, — хмыкает Лета, отводя взгляд в сторону. — Но у меня есть Кипарские, так что можно считать их моей второй семьей. Или первой, если учитывать тот факт, что папа фактически отказался от меня, решив, что я вступила в какую-то секту или еще хуже. Он не верит в то, что мама была ведьмой, — поясняет она, заметив непонимание во взгляде Алёны. — Не верит, кстати, и в то, что я такая же. В последний раз, когда мы виделись, он вообще предложил отказаться от всех подобных глупостей и пойти в юридический колледж, раз уж я так не хочу идти в десятый класс.
— И ты не пошла, — подсказывает Алёна.
— Разве можно отказаться от своего наследия ради дурацкого юридического колледжа?
Можно, думает Алёна.
Не то чтобы она знала лично тех, кто отказывался от обучения, а затем и почти полностью от своих сил, но такие случаи встречались. Папина племянница тому пример. Называть ее двоюродной сестрой всегда казалось каким-то неправильным; может, все дело в том, что они никогда не были знакомы. Или в том, что она на десять лет старше Алёны.
Но, если она правильно помнит, Яна никогда не изучала ведьмовство и абсолютно добровольно отказалась от возможностей, которые открылись бы перед ней, поступи она в школу, как того требовало ее наследие.
Интересно, что теперь ждет ее детей?
— Не могу представить себе жизнь без сил, — признается Алёна.
— Хорошо, что нам и не нужно представлять ее, верно?
Лета заправляет прядь волос за ухо и глядит на нее так внимательно, что Алёна моментально забывает про папину племянницу, про престранные размышления о серости обыденности жизни людей.
— Я рада, что ты позвала меня сюда, — искренне произносит она и кладет руку на стол, протянув ладонь к Лете.
Той намекать дважды не приходится; она сжимает пальцы Алёны своими мягко и улыбается тепло-тепло, наполняя светом и кафе, и весь этот день.
— Правда? А то я начала думать, что надоела тебе, раз ты меня избегаешь.