— Ты в порядке?
— Да-а, — тянет Алёна, делает еще несколько маленьких и поспешных глотков. — В полном. Мне как-то раньше в голову не приходило, что каждый день в школе может быть опасным.
Она начинает тараторить, слова превращаются в кашу, и Лета протягивает к ней руки. Нежно накрывает ее ладони своими и мягко забирает у нее из рук чашку. Ставит ту на тумбочку и протягивает ладони Алёне, без слов предлагая взять ее за руки.
— Та угроза может быть совершенно никак не связана с исчезновением Агаты, — уверяет Лета. — Мне хочется надеяться, что это чья-та очень тупая шутка, понимаешь? К тому же, на занятиях мы всегда находимся с преподавательницами и в окружении других ведьм.
Алёна берет ее за руки, и Лета ласково улыбается ей, заглядывая в глаза. Родители тоже пропали среди других ведьм. И где они теперь?
— Она была в лесу, — продолжает Лета. — Скорее всего после заката, но здесь нельзя утверждать наверняка. Тебе нечего бояться.
Ее доводы звучат логично, но почему-то не успокаивают. Лета удобнее перехватывает ее ладони, гладит большими пальцами тыльные стороны рук и смотрит так искренне, что Алёна цепляется за ее взгляд, как за соломинку. За последнюю возможность не замкнуться и не погрузиться в собственные страхи, связанные с исчезновением родителей.
— Расскажи мне, что тебя беспокоит, — просит Лета почти шепотом, наклоняясь ближе.
Хочется рассказать ей так много.
Про исчезновение отца, про их последний разговор. Про исчезновение мамы, которое до сих пор имеет вкус предательства. Хочется открыться ей, довериться, а еще никогда больше не отталкивать от себя без повода.
Больше вообще не отталкивать.
Лета гладит ее руки, их ладони практически лежат на бедрах Алёны. И они смотрят друг другу в глаза слишком долго. Лета подается вперед, скользнув ладонями с ее рук на талию, Алёна рот открывает, чтобы что-то сказать, но вместо этого ловит губами губы Леты.
Они целуются не в первый раз, что внутри все трепещет, когда Алёна обхватывает ее лицо ладонями и жадно приникает к ее губам поцелуями. Лета тянет ее на себя, и через несколько мгновение Алёна ловит себя на том, что уже перебирается со стула на бедра Леты. Поцелуи становятся все глубже, Алёна пальцами зарывается в ее волосы и чувствует тяжелое дыхание Леты, улыбающейся сквозь поцелуи.
Мир вокруг перестает существовать, кошка спрыгивает с кровати и куда-то деловито уходит, а они продолжают целоваться — жадно, но неторопливо и будто бы стараясь распробовать друг друга.
Язык Леты оказывается во рту Алёны, и она так целуется, что Алёна непроизвольно жмется к ее груди и крепче обхватывает ее бедра своими. Ее целовали и раньше. По-разному, но никогда так, словно нет ничего более важного и необходимого сейчас, чем ее губы. Пальцы Леты поддевают край кофты, и Алёна толкает ее спиной на кровать, оказываясь сверху.
— Не хочешь поговорить о своих страхах? — задушено уточняет Лета.
— Позже.
Алёна целует ее в челюсть, прижимается губами к шее, и внутри разливается тянущая истома от надсадного вдоха Леты, стоит чуть прикусить ее тонкую кожу. Она красивая, думает Алёна. Не только когда сидит напротив и рассказывает о чем-то важном, но и когда лежит под нее, гладит ее спину под кофтой и несильно тянет за волосы у затылка. Она красивая, а на ее приоткрытых губах хитрая улыбка, которая не обещает ничего, кроме долгих поцелуев.
Ее карие глаза чем-то напоминают кошачьи. Алёна замечает это, оторвавшись от ее шеи, но Лета практически сразу же тянет ее за шею к себе. Кладет ладонь на заднюю часть шеи и притягивает мягко и требовательно одновременно.
Дыхание становится тяжелым у обеих, но это не останавливает, а подстегивает. Лета поддевает чужую кофту и тянет ее наверх, прерывая поцелуи исключительно для того, чтобы избавиться от лишней одежды.
— Ты такая потрясающая, — шепчет она Алёне в губы, и дело вряд ли в напряжении, возникшем между ними, но Алёна едва сдерживает стон.
— Нет, ты.
Она не шутит, она действительно так думает, но Лета почему-то смеется, прихватывает ее нижнюю губу зубами и снова целуется так, что у Алёны начинает кружиться голова от нее и ее прикосновений. Так давно ей никого не хотелось, так давно она не вспоминала о сексе, а теперь нервно расстегивает рубашку на Лете, стараясь быть осторожнее с пуговицами.
Все становится совсем иначе, потому что это не кто-то, а та самая умопомрачительная девушка, которую она сначала приняла за русалку.
Лета помогает Алёне расстегнуть рубашку, и подается ближе к ней, усаживая ее обратно себе на колени.
— Ты сводишь меня с ума, — выдыхает Лета ей в рот, пока Алёна освобождает ее плечи и руки от мешающей ткани. Рубашка остается лежать рядом на кровати, Алёна целует Лету до припухших губ и хочет что-то сказать, но получается только сильнее вжаться в нее и тихо то ли выдохнуть, то ли простонать.