События
Сквозь хорошо замаскированный лаз, проделанный неведомо как и неведомо кем в заборе, мы попали на территорию стройки. Я осмотрелся, но серьезных изменений во внешнем виде самого здания не заметил. Только обрывки желтой ленты с надписью «Опасность!» местами висели на колоннах первого этажа. Впрочем, ни меня, ни Хелен они напугать не могли. Мы зашли внутрь, и я сразу направился к лестнице, по которой обычно поднимался на второй этаж, где раньше постоянно собирались мы с ребятами, но Хелен остановила меня: - Нет там больше твоей лестницы, иди по другой, если хочешь попасть наверх. - Как так нет? - удивился я. - Мы всегда по ней поднимались. - А вот так вот, - девочка развела руками. - Когда рухнула плита, которая погребла под собой тех мальчишек, лестница не выдержала тяжести и тоже рухнула. Завал, конечно, разобрали, но там теперь следы кровищи и бетонные осколки. - Вот оно как... Теперь я знаю, где именно это все случилось... - я и не заметил, как сказал это вслух. Хелен сразу же сделала хитрое лицо и спросила: - Хм... Интересно... Они были твоими друзьями, да? - Будем считать, что так, - я не стал особо увиливать от ответа. - Ладно, иди куда хочешь, а я - в подвал, - девчушка ехидно улыбнулась и побежала в сторону уцелевшего спуска туда. Я же продолжил свой путь к предполагаемому месту смерти своих друзей. Хелен была права - там я увидел только бетонные осколки и застарелые бурые пятна на полу. Побродив немного вокруг, но не найдя ничего, что могло бы пролить свет на те события, я покинул стройку и больше никогда туда не возвращался. *** Я сидел около ее кровати. Оливия, моя ненаглядная Оливия. Я перестал следить за временем и за собой, я игнорировал голос брата, пытающийся мне что-то сказать, точнее я просто воспринимал его как набор звуков, звучащий у меня в голове, но не оставляющий там ни следа, ни впечатлений. День сменялся ночью, утро сменялось вечером, но мне было все равно. Пару раз я ходил проведать сына, но, убедившись, что врачи хорошо за ним ухаживают, я перестал это делать, сосредоточив все свое внимание и мысли на жене. Я разговаривал с ней, держа ее за слегка прохладную руку, уговаривал очнуться, вернуться ко мне и к сыну, не бросать нас тут, в этом злом и жестоком мире, одних. Но она молчала, тишину в паузах между моими речами нарушали лишь писк какого-то прибора со сложным для меня названием, который следил за состоянием Оливии, да звук, издаваемый аппаратом для вентиляции легких. Мне было ничего не нужно, хотелось просто снова увидеть улыбку на ее лице, ту самую улыбку, которая очаровала меня, когда я, еще совсем зеленый юнец, только что вылетевший из родительского гнезда, приехал в совсем незнакомый, чужой город и заблудился, пытаясь найти колледж, где мне предстояло провести некоторое количество лет. Я спросил у нее дорогу, а она, рассмеявшись, ответила, что я нахожусь в абсолютно противоположной стороне, заставив меня достаточно сильно растеряться, но затем, улыбнувшись, предложила проводить меня до места назначения, тем самым достаточно сильно смутив меня. В начале того длинного пути я молчал, но Оливия, как выяснилось, способна разговорить даже мертвого, и вскоре я уже во всю беседовал с ней, рассказывая о своих планах на будущее и целях приезда в Нью-Йорк. В процессе разговора выяснилось, что она тоже собирается учиться в том же колледже, что и я, но не с этого года, а со следующего. Нельзя сказать, что я тогда сильно обрадовался этому факту, я еще не понимал, что я чувствую к этой девушке, поэтому, когда мы дошли до места назначения, мы разошлись. На целый год. Странный звук, похожий на хрип, прервал мои воспоминания, и я почувствовал, что пальцы Оливии, которые держал я в своей ладони, слегка пошевелились... *** Всю следующую неделю я провел в библиотеке, пытаясь найти хоть какую-нибудь информацию об инциденте на стройке, но почти все местные газеты не уделяли этому особого внимания, максимум, что мне удалось узнать за это время - это то, что под бетонной плитой оказались погребены действительно мои друзья. Я не решался пройтись по их домам, расспрашивая родителей погибших, не хотелось лишний раз напоминать им о трагедии, тем более спустя столько времени. Но надежда, что я найду что-то еще, не покидала меня, и я продолжал день за днем после школы рыться в старых газетных подписках и вскоре узнал, что причиной обрушения стала ошибка строителей и что этим летом здание планируется снести. Успокоившись на этом, я вернулся к обычной жизни, которой жил с момента выздоровления. Новых друзей я так и не завел. Не то, чтобы я боялся из-за брата, нет, он не пугал меня уже, просто не сложилось как-то, но мне хватало общества Макса, мы с ним стали не разлей вода. Теперь он сопровождал меня повсюду, даже в школу. Только теперь я понимаю, как я выглядел в глазах окружающих, когда шел по улице, разговаривая с ним и представляя, что он рядом. Макс редко показывался даже мне, мы больше разговаривали, а другие его и вовсе не видели. Как-то я спросил его о том, что с ним случилось, как так оказалось, что он там, а я тут, но он не помнил, но сказал, что всегда был со мною рядом и что рос вместе со мной, рос по-своему, как умел, просто раньше он боялся показаться мне и из-за этого чувствовал себя одиноко. В некоторые моменты мне становилось даже жалко его, я пытался представить, каково это, быть призраком, невидимкой, не иметь возможности общаться ни с кем, и тогда понимал, что хорошо, что у него есть я, человек, живой, настоящий, с которым можно поговорить, поиграть по-своему. Как же я тогда жестоко ошибался по его поводу... *** - Майк... - еле слышный шепот сорвался с губ моей Оливии. - Где они? - Они с врачами, все хорошо, дорогая, они за ними ухаживают, я их навещаю каждый день, - я врал ей, в надежде, что она не заметит. - Майк... - она прикрыла глаза, заставив меня не на шутку перепугаться, но, вздохнув, она снова открыла их. - Я хочу их увидеть... Я нажал на кнопку вызова врача, находящуюся в изголов