— Почему? — от неожиданности Кира села прямо, перестала обнимать его руку.
Тим промычал что-то возмущённое на это её движение, когда она отстранилась, но ответил сразу:
— По твоим же словам получается. Сначала зазеркальному было достаточно посмотреть глаза в глаза и царапнуть, чтобы получить кровь за информацию. А когда ты тащила этого Анатолия Ильича, зазеркальный уже рвал его со всех сторон. И плевать ему было, что человек глаза закрыл руками или что человек стоял спиной к зеркалу. И сама ты — вспомни-ка! — руки у тебя ведь тоже все в порезах бывали. Да и сейчас не зажило.
— И что это значит? — жалко спросила Кира.
— Зазеркальный растёт. И крепнет. И, судя по всему, что ты рассказывала о нём, обрастает плотью. Значит, ему достаточно встретиться с человеком глазами, чтобы потом рвать его всего.
Её передёрнуло так, что Тим покосился, но ничего не сказал. Одно дело — видеть и кое-что подозревать. Другое — когда воочию видишь то, что выражено вслух конкретными словами. Вот теперь… Теперь стало страшно.
Успокоившись немного после жуткого открытия, Кира взглянула на Тима. Он внимательно и сосредоточенно следил за дорогой. Девушка не стала задавать вопросов, чтобы не мешать ему. Поэтому поразилась, когда услышала:
— Кира, а ты ведь мне не ответила.
— Что?
— Я сказал тебе, как ты хотела. Предложение. А ты не ответила.
— Мне показалось, ты и не хотел, чтобы я отвечала, — удивлённо отозвалась Кира.
— Ага, как на меня обижаться, что не предложил официально, так сразу. А как мне ответить — так в кусты, — ровно сказал Тим.
Ничего не понимая, девушка посмотрела в верхнее зеркальце. Серьёзен.
— Тим, я принимаю твоё предложение и выйду за тебя замуж.
— А поцеловать?
Кира поперхнулась. Подумала немного и постаралась не улыбаться, выговаривая:
— Вечером, в более спокойной обстановке. Когда ты будешь один.
— То есть — один? — немедленно поинтересовался Тим.
— Я женщина… — Она помолчала, смешливо опустив глаза. — Целовать тебя, пока ты наполовину занят не мной, не хочется. А ревновать к машине как-то странно.
— Запомним.
И снова замолчал, то ли размышляя уже о чём-то другом, то ли всё внимание отдавая опасной сегодня дороге. И — снова озадачив девушку: «запомним» — это что? Угроза? Ну вот… Теперь придётся с нетерпением дожидаться вечера, когда он будет занят только… ею, Кирой.
А пока они проехали почти весь город, прежде чем девушка сообразила, куда они, кажется, направляются. Вероятно, именно это понял и Виталий Викторович, потому что, когда он позвонил Тиму, Кира услышала его недовольное по громкой связи:
— Тимофей Алексеевич, вы бы сразу сказали, что едем в пригород.
— А я до сих пор этого не знал, — бесстрастно ответил Тим. — Я же сказал, что знаю дорогу только визуально.
После недолгой паузы начальник охраны тоже спокойно сказал:
— Хорошо.
Посёлок коттеджей отличался от пригорода немногим, но в основном размерами земельных участков вокруг домов. Дорога из города, хорошая и широкая, пролегала между рядами тесно скучившихся, чаще двухэтажных домов. Девушка сразу подумала, что коттеджный посёлок хорош именно тем, что каждый дом стоит на довольно-таки громадных участках, где достаточно простору и для садов, и для клумб. А здесь дома именно теснились. Про участки и говорить нечего — тонкие, узкие полосы в пять-шесть метров между домами, да и те разделены низкими заборами.
Здесь тоже было тяжело с уборкой снега, но снегоуборочной техники было достаточно… Кира наблюдала за огромными машинами и старалась не открывать рта, чтобы не мешать Тиму в его сосредоточенности, как теперь она знала, не на дороге, а на следовании тому, что близко внутренней интуиции, а на деле — подсказкам змеиного призрака.
Они проехали где-то половину длинной улицы, прежде чем Тим свернул в небольшой переулок, оказавшийся тупиком. Не доезжая до конца, он, заранее предупредив Виталия Викторовича, остановился.
— Здесь? — неожиданно для себя шепнула Кира.
— Здесь, — откликнулся Тим, сощуренными глазами всматриваясь в двухэтажный дом, похожий на коробку с окнами. Забор здесь был — из провисшей металлической сетки. Такая же сетка окружала с двух сторон заметённую снегом тропинку к входной двери при крыльце. А к самой тропинке от улицы от забора вела низкая дверь. Или калитка. Всё до такой степени укрытое снегом, что Кира даже усомнилась: а точно ли здесь кто-то есть?