Увидел усталую девушку, которая весь день работала в поле, а теперь, подняв к небу грязное лицо, улыбается, благодаря бога за чудесный солнечный день.
Увидел инвалида, с уверенностью разглядывающего свои крепкие сильные руки и понимающего, что такими руками он сможет прокормить своих троих детей. Он верит и знает, что способен на большее. И его сын благодаря отцу будет ценить то, чего не замечают здоровые люди.
Об этом и обо многом другом пела прекрасная девушка. Пела без слов, одним лишь голосом. Многие тихо плакали, обнимая родных. А кому-то не терпелось придти домой и прижать к груди тех, кого они стеснялись обнять, считая себя слишком взрослыми и серьезными.
- То, что ты видел, создано с помощью голоса. Она, несомненно, делает это отлично, но есть и более совершенные люди. Таким необязательно петь, чтобы создать образы, им достаточно подумать об этом, - в голосе Уильяма звучала тоска. Он смотрел перед собой, словно видел что-то, чего не видят другие. Он что-то вспоминал, и оно явно было мрачным и тяжелым. Наконец сцена ожила снова, и холодные воспоминания улетучились.
На сцену вышел другой мужчина - крепкий, на вид лет сорока, в коже и сапогах с металлическими цепями по бокам. В руках он держал дюжину пойстеров - веревок для игры в огненные шары. Он приготовился к броску. Глаза девушки блеснули, она встала и сделала приглашающий жест.
Упругая веревка длиной не меньше метра взлетела в воздух, со свистом рассекая его. Лев недовольно зарычал, заставив зрителей вздрогнуть от неожиданности.
Соединив концы пойстера, девушка отправила его на свою талию, и теперь крутила его, как обруч. Второй... третий... Свист веревок злил льва, и он, пятясь назад, расшатывал гвоздь. Еще шесть пойстеров заняли почетное место на руках циркачки. Десятый пой она крутила на ноге. Десять огненных шаров сразу.
Зрители аплодировали, а лев совсем обезумел. Он отчаянно рвался вперед.
На сцену снова вышел Фредерик Рейх. На вытянутых руках он преподнес мужчине железную чашу. Оттуда шел яркий свет. Пока циркач надевал защитные перчатки, девушка изображала великолепные трюки с веревками, не давая им соприкасаться друг с другом. Потом мужчина бросил сразу три горящих шара девушке. Невероятно, но циркачка ловко поймала их тремя обручами, и теперь они, подобно пламенному вихрю, красиво кружились на ее талии.
Зрители аплодировали и сажали детей на шеи.
Лев рычал все громче. Горящие пойстеры по очереди заняли место на руках девушки, и она опять принялась выделывать разнообразные трюки, не показывая страха.
- Мне кажется, или лев сейчас сорвется с цепи? - спросил Ричард. - Может, стоит предупредить?
Но Уильям отрицательно помотал головой.
Затем Фредерик Рейх вышел на сцену, держа, словно дрова, десять позолоченных кольев. С одной стороны они были углубленными, с другой - заостренными.
Во время безумного огненного танца девушка лишилась одного, второго, третьего шара. Метатель кидал колья, которые зацепляли горящие шары и врезались остриями рядом со львом. Лев совсем рассвирепел и... выдернул цепь из сцены! Но последний кол заключил его в огненный прямоугольник, и, подпалив нос, зверь обиженно лег и заскулил.
Раздались бурные аплодисменты. Мужчина спрыгнул со сцены, снял шляпу-цилиндр и принялся собирать заслуженные деньги. Шляпа наполнилась моментально. Горожане старались примять купюры, чтобы положить свою долю, но мужчина помотал головой, как бы говоря «достаточно», и снова забрался на сцену, чтобы поклониться вместе с остальными.
Фредерик Рейх оглядел собравшуюся толпу. Его взгляд остановился на Уильяме. Мужчина чуть заметно улыбнулся.
- Ты не против, если мы с тобой на минутку задержимся? - вполголоса спросил дед.
Ричард кивнул, хотя на самом деле он замерз и хотел домой. Торнтоны отошли к магазину подарков, который мигал разноцветными гирляндами. Отойдя от толпы, Уильям остановился.
К ним подошел мистер Рейх. Он дружелюбно улыбался, отчего мальчик растерялся. Так это что, сценическая роль? На самом деле мастер теней - милый дружелюбный дедушка?
Старые знакомые обменялись крепким рукопожатием и завели разговор.
- Какими судьбами, Лев? - спросил Уильям. - Неужели снова в циркачи подался?
Татуировка льва пристально наблюдала за мальчиком. Половина лица Рейха оказалась без черных теней, словно краска смылась. Но глаза мужчины оставались такими же живыми, как во время представления.
- Да, представь себе, Торнтон, - голос Фредерика Рейха был приятным, но в нем сквозили какие-то странные нотки, непонятные Ричарду. Человек-лев выглядел лет на двадцать старше Уильяма.