Однажды ночью, когда Майя спала, повернувшись к стене, я осторожно откупорил затычку и, словно выливая воду, выманил маленький огонек на ладонь. Он приятно холодил кожу, а в темноте его вовсе можно было не заметить.
Горбун продолжал радовать деликатесами. На этот раз нас кормили три раза в день, да так, что я набрал пару килограммов (в основном в области живота). Но самым главным было то, что Андрей согласился, чтобы Друг хотя бы иногда работал поваром где-нибудь в неприметном городишке или деревне. Моей радости не было предела.
Когда потеплело, и Север остался далеко позади, Майя целыми днями пропадала на палубе - любовалась морем и работой гребцов, продолжала читать книжки, словом, - обделяла меня вниманием. Но я не жаловался, потому что старался быть рядом с Андреем.
Русский посоветовал мне помалкивать о том, что я успел кое-чему научиться у народа Севера - дескать, мне ни к чему лишнее внимание. Я поверил ему на слово.
Поздним вечером шестого дня мы причалили к порту, не мешкая, прихватили два рюкзака и двинулись в путь.
Город мирно спал. Небо было чистым, без единого облачка. По его черной глади рассыпались звезды, а луна торжественно командовала парадом. Замок Карлштейн был виден издалека и очень расплывчато. Крепость почему-то не освещалась. Мы торопливо прошествовали через площадь, базар с закрытыми ставнями и, наконец, остановились у люка перед хлебобулочным магазином. Андрей легко подцепил крышку, подождал, пока мы спустимся по лестнице и сам проследовал за нами, закрыв за собой проход.
Туннель оказался более чем узким. Андрею приходилось идти вполоборота, чтобы меньше шуметь. Если тайный ход охраняли, то лучше быть невидимкой до последнего момента. По этой же причине мы вооружились фонариками со слабым светом.
Когда каменные стены пошли под наклоном вверх, Пес сказал, что мы почти на месте. Так оно и было.
Дверь в конце туннеля затянуло мелкой паутиной. Если бы о ходе не знали, то паутины было бы гораздо больше. Следовательно, им пользовались очень редко, а возможно, и вовсе не подозревали о нем. Заскрипели ржавые ставни, и дверь нехотя поддалась. Сверху на головы посыпались комья земли; хорошо, что не обвалился весь потолок. Это было бы настоящим черным юмором: пройти такой длинный путь, чтобы навсегда остаться в подземелье замка.
Помещение тонуло во мраке. Он скрывал еще кое-что, без чего нам было не обойтись, - настенную лестницу. Андрей ощупал полукруглое помещение и наткнулся, наконец-таки, на прогнившие железные ставни. Под весом здоровяка прутья погнулись. К счастью, лестница была всего-то метра два высотой, так что, если что, спрыгнуть проблем не составит. Мы преодолели и это препятствие и очутились в подсобном помещении, где и заканчивалось путешествие.
Русский снял с пояса фонарь помощнее и осветил помещение в поисках того, ради чего мы и пришли сюда. Мириады пылинок в луче света переливались, точно звезды в ночи. У дальней стены находилось что-то очень большое. Оно полностью скрывалось под тканью, но тем не менее привлекало внимание. Мужчина вручил фонарь Майе и сказал, чтобы она светила на хранилище.
Майя приняла фонарь как-то неуверенно, поэтому я решил взять ее за руку и поддержать улыбкой, скорее пытаясь успокоить себя. Мне было страшно. И я боялся отнюдь не пыли. С тех пор, как Андрей открыл потайную дверь, меня не покидало недоброе предчувствие.
Под тяжелым полотном оказалось нечто такое, от чего в глазах у меня зарябило с неистовой силой, а голова готова была разорваться на части. Сотни, нет, - тысячи деталей и составных частей замелькали перед глазами, выстраиваясь в причудливый орнамент. Я отвернулся, чтобы не потерять сознание от такой свистопляски перед глазами.
Андрей взволнованно выдохнул. Я был уверен, что он сейчас в предвкушении теребит в руках тот самый ключ в форме грецкого ореха. Его испещряют мудреные линии разрезов и одна выбоина прямоугольной формы. Он вставил ключ отверстием в механизм... раздался щелчок... ЕСТЬ!
Мой слух невероятно обострился. Я слышал малейший шорох. Пришли в действие сотни механизмов, не использовавшихся целое тысячелетие. Ключ скользил по мудреным линиям, как по рельсам, проходя все препятствия. Одна оплошность - и острые трезубцы выведут его из строя. Но все шло гладко, как и должно было быть. Шарик вернулся на место, а в глубине запорного устройства что-то механически звякнуло, и дверь медленно приоткрылась.
Она долгие столетия жаждала, чтобы ее тайну разгадали. Свершилось...
Майя подошла ближе, чтобы осветить хранилище. Там в самом углу скромно лежала Книга Истины. Ее возраст сразу угадывался по пожелтевшему обрезу и выцветшему переплету из толстой кожи, на котором было выжжено изображение пчелиных сот.