— Кто же здесь днём бродит по этому пеклу, — отозвался лукавый увалень, — на виду у скифов опять же. Ночью надо!
И ведь прав оказался прощелыга. Не Борисфен конечно, а Дарий на радостях приступил к строительству оборонительных укреплений.
Хоть немного занял свой воинский сброд, поманил надеждой здесь закрепиться, но события хорошего не предвещали.
Пал любимый конь «владыки вселенной». Неудивительно, если столько времени кормить одной полынью. Торжественные похороны походили на любимый манёвр Дария — объявить промах победой, ещё и высечь об этом надпись в камне, чтобы уж никто не сомневался. А по палаткам шептались.
Загадки переговоров со скифами веяли безнадёгой. Можно до бесконечности трактовать этих птиц, мышей, лягушек и стрелы, но все нутром чуяли не к добру. До зарезу требовался аргумент переворачивающий картину в их пользу.
Ну, вот кто его за язык тянул пересказать все басни одрусского увальня ещё до поиска реки Оар[3]. Теперь Дарий схватился как за соломинку, воду же нашли. И возглавить персидскую конницу, конечно же, поручили Отане.
А вдруг он не успеет до прибытия спасительного корабля.
Скифия чуть севернее действительно совсем другая. Золотые нивы, тучные луга и хмурые бескрайние леса. Счёт потерял речушкам и криницам. Фуража и провианта тьма. Не пуганые селяне отдавали за бесценок, подчистую разорить их решил на обратном пути и так запасы тормозили продвижение. Тем более на следующий день обнаружили разведку скифов на хвосте. «Началось!», — похолодело в груди Отаны.
— Знаю одну развилку, — невозмутимо советовал одрусский увалень, — оставим в ночь костры на обманной стоянке, а сами рванём напрямую через лес…
Похоже, соскочили, второй день как следы слежки пропали, но долго это продолжаться не могло.
Деревянная крепость на высоком овраге у слияния рек большого впечатления произвести на Отану не могла. Видал и покрепче орешки. Развитая пристань, ухоженные окрестности намекали, что пожива здесь должна быть. Правда, ворота закрыты, а на крепостной стене по всему варят смолу.
Всё шло по накатанной, распоряжений отдавать не пришлось. Показательной казни не хватало массовости. Хотя проблески разума видимо не посещали местных никогда.
Вялое сопротивление само по себе шло на убыль. Попытки поджечь подходы пресекли на корню. Ворота разбили в хлам, персы победно захватывали рубеж, но защитники сами не справились с огнём под котлами, и сухое дерево занялось повсеместно.
Если бы не рухнули огненной завесой надвратные укрепления, успели погасить, но пришлось рубить проход рядом и потеряли время, выводили обожженных и помятых пока возможно, а город превращался в огромный костёр. Полыхало так, что грозило перекинуться на окружающий лес. Все ретировались за реку.
Отана прикидывал, как объяснить Дарию. Попал в ловушку, или сжег этот чертов городок, не открывший ворота? Второе выглядело солиднее, потери пока позволяли. Лошадей погибло много, воинов и раненых чуть меньше. Приемлемо, даже с учетом ожогов у штурмовиков.
Сухое дерево на противоположном берегу выстреливало в небо снопом искр. Его главный разведчик, пряча глаза, склонился к уху. Казни за плохую новость боится.
— На дальних подходах весь горизонт в скифах…
Страх свёл мышцы, а потом накрыл гнев, ловушка захлопывалась.
— Где Лихой, — прорычал Отана, быстрее в поисках виновного.
Принять бой для персов сейчас — это полный разгром.
— Последний раз видел у ворот, — разведчик явно приободрился, что гнев пал не на него.
Одрусский проводник исчез. Сбежал или погиб — неважно. Оставалось уйти по собственным следам. Спасение сейчас зависело от того как быстро они унесут ноги.
— Враг повержен! — Отана красноречиво указал на пылающее кострище. — Труби отход!
Бросились выполнять на одном дыхании. Новость уже ползла по лагерю, и их уязвимое положение понимали все. Вывернуться уже удача.
Добычи — ноль, но такое в скифском походе никого уже не удивляло.
[1] Ныне западное побережье Турции.
[2] Гетты — воинственные племена во Фракии.
[3] Оар — река в Скифии, указанная историками Дария.