Мысли метались по кругу. Если попасть внутрь, его нынешний отряд способен сдержать врага до подхода основных сил. Только Иданфирс не станет ломать стратегию ради второстепенных целей…
К своему стыду не знал: достроен ли подземный ход и куда тот выходит.
Отправил царю известие самого расплывчатого содержания. А сам наудачу рванул к будинам[1], те до последнего не хотели определяться. Ну, вот уже и до них докатилось.
Готового плана не было. Сообразит на месте — решил он. Не делать ничего не мог. Ярость не погасила скачка.
А соседи, будто только и ждали. Азарт захватил повсеместно. Орда неслась, сметая все на пути.
Зарево на горизонте не предвещало ничего хорошего. Но понять, что горело, на таком расстоянии сложно.
Руины еще тлели под черным пеплом, когда прибыли на место. Саур, чертыхаясь, влетел на выжженную степь бывшего выгона. Конь встал на дыбы, не желая обжечь копыта. Обугленные тела и туши выглядели зловеще, кое-где догорали остатки строений, из-под пепла проглядывали не потухшие угольки.
Огромное пепелище молчало: успела ли Айрис покинуть город. В том, что дури хватит сцепиться с персами, не сомневался. Она могла здесь погибнуть, перехватило дыхание. Уже корил себя, что не отправил тогда связанную, избитую под присмотр Хатар. Главная жена занималась эвакуацией домочадцев.
Спрыгнув с коня, он пошел туда, где видел строительство подземного хода. Рухнувшие стены крепости погребли любой вход, даже если он здесь был.
Взгляд натыкался на редкие в этой части пожарища, но основательно сгоревшие останки. В стерне что-то блеснуло. Ковырнув сапогом, наклонился и поднял деформированную от жара сережку — из тех, что заказал для Айрис.
От бессилия зарычал, сжав кулаки и глядя в небо. Эта ненормальная точно влезла в оборону! Шансы встретить её живой таяли на глазах.
Но какая же тварь всё-таки предала?
[1] Племя, упомянутое Геродом, описавшем скифскую компанию.
***
Крах охотничьих планов по захвату заложницы, казалось, вычерпал надежду в душе Ситалка до дна. Крона сосны, на которой он устроил лёжку, медленно раскачивалась на ветру.
Операция по поиску и наказанию сбежавшей жены явно затянулась. Лезли мысли о тщетности усилий. Вернуться с позором гордость не позволяла. Покинуть место, не увидев Деяниру, выше его сил. Ещё хотя бы раз нырнуть в безбрежное море родных глаз.
Лихой временами что-то гундел за спиной про колдовство, но это он зря. Да, враньё погоняло ложью, но его жар-птица морем искренности искупала всё.
Поразила с первого взгляда, не мальчик поди, чтобы так сыпаться перед женскими уловками. А диковинка каждый раз поворачивалась новой гранью и всё глубже проникала в душу.
Даже в этой поездке отчаяние сменяло надежду столько раз, вот ведь уже нашли, точно за этими стенами, а в руки не давалось.
Хвойные лапы корабельной сосны качались перед глазами, совсем застыл на ветру, решение не приходило. Просто взять и уехать?
Часть его команды уже вообще не против остаться. С другой стороны откладывать до бесконечности невозможно. Солнце неуклонно котилось к горизонту, а он так и не придумал, что скажет дружинникам. Затёкшее тело слушалось с трудом, когда начал выбираться из кроны, оглянулся напоследок.
В гаснущих лучах на крепостной стене стояла Деянира. Его любовь ничуть не изменилась. Только одёжка чудная. В первое мгновенье подумал: видение. Затем к ней подошли, и осмотр окрестностей продолжился. Что-то неясное шевельнулось в душе. Боги посылали ему знак: слишком рано он сдался.
А вокруг расцветала весна такая робкая неспешная в этих краях. Побежали ручьи, на согретых пригорка голубели пролиски.
Она приходила теперь почти каждый день в основном на закате. Пару раз даже с дочерью. Мерина бегала и выглядывала в амбразуры. О чём они смеялись, он не слышал, но взгляд оторвать не мог. Об отъезде никто уже не заикался.
Надежда выкрасть всколыхнулась, когда из ворот выполз богатый караван. Но вечером Деянира вновь показалась на стене. Как то особенно тоскливо вглядывалась она в противоположный берег реки. Даже подумал: не послать ли ей сообщение. Вдруг сама жалеет, что уехала от него, но боялся спугнуть.