Лёгкое пламя вырвало из тьмы, сосредоточенные лица советниц Айрис, и она решила присоединиться.
— Саур сейчас в ставке, это на противоположном фланге. Вероятность столкнуться с нами небольшая, но ему могут донести, что жену видели живой после сожжения Голуни.
Айрис остановилась в нерешительности, ей Кима такого не говорила.
— Не выходит из головы, — продолжила её бывшая кормилица, — предсказание шаманки, а вдруг и правда погибнет.
Кима протянула Салме чашу с бодрящим отваром. Нашли, наконец, время обсудить свои затаённые планы.
— Нужно готовиться к любому повороту судьбы. — Кима окинула взглядом спящий лагерь, Айрис чуть пригнулась. — Дочери маловаты, во главу движения не поставить. Хорошо, Иллисия подросла, возьмёт опеку. Правильно ты настояла выкупить её из плена.
Видавшие виды интриганки медленно подходили к главному. Дело не в преемственности царской династии. Они хотели сохранить своё влияние в амазонской среде. У дочери Тиграна в Нахичевани другие советницы. О своих шкурках заботятся. Без привычного положения обе жизнь не представляли
— Самый удобный момент убрать Саура, — высказала категоричное мнение женщина, которую Айрис считала матерью.
— Согласна! Исключить их встречу совсем, — кивнула Кима, — с её сумасбродством, может к нему вернуться. Главное — сохранить в живых дочерей, надежду амазонского движения.
Ощущение ножа в спине, который поворачивают, сбило дыхание. И этим людям она безоговорочно доверяла. Сколько раз запрещала им даже думать о кознях против мужа. На её мнение всем плевать. Дочери — пешки в чужих раскладах.
Тысячи молоточков звенели в голове, ярость и бессилие рвали на части. Обида усиливалась сознанием, что в словах есть правда. Её скоропалительные решения отразились на всех. Не согласись в юности на этот брак, и отец против не пошел бы…
Ошибки и просчеты строились в ряд. Решение требовало холодной головы. Надо погасить гнев, и желательно без свидетелей. Все обдумать.
Отвязала верную лошадь и тихо повела по камышовым зарослям у почти пересохшего ручейка. Свернув в ответвление оврага, вылетела в степь, над которой гасли ночные звезды.
Что она может предложить им взамен? Головешки сожжённой Голуни? Выбор устранить их или Саура перед ней не стоял. Всё подталкивало ради сохранения жизни отца её детей согласиться на Нахичевань. А там поединок. Куда ни кинь, всюду клин. Удачного решения не просматривалось, но пришла усталость.
В первых лучах восходящего солнца подъезжала к высокому обрыву и уже не понимала: в голове звенит, или чудится шум стихающей битвы.
Глазам не поверила при виде разгрома лагеря. Кибитка отсутствовала. Почти весь отряд полёг, среди тел чужой воин обнимал неподвижную Деяниру, а Салма на коне неслась к тому с кинжалом, воплощая неумолимую месть.
Лошадь Айрис внезапно заржала и резко встала на дыбы, сбросив её прямо головой на камень. Катилась с обрыва вниз уже в беспамятстве.
Сколько валялась в камышах, знают только боги, но когда открыла глаза, снова царила ночь. Подняться не получалось, любое движение вызывало рвоту и потерю сознания.
Повезло, что вооруженные отряды распугали диких зверей. Те ушли куда подальше, если не попали на обед.
В больной голове разбегались мысли. Как она тут оказалась, где остальные? Что с детьми?
С трудом села, головокружение усилилось. Получалось только ползти. Тихо журчала вода. В камышах вязкого болота пробивался родник. Живительной влагой смыла с лица и волос запекшуюся кровь.
Стало легче, но подняться не получалось. В ответвлении оврага мелькнул неясный блик. Слух уловил слабый треск: недалеко горел костер.
Вымытый талыми водами крохотный грот с внешней стороны прикрывал куст шиповника. Удивлению не было границ. У костра сидела её дочь Ипатия, стреноженная лошадь из Херсонеса фыркнула, почуяв хозяйку.
— Пусть только сунутся, мы их огнем, — подскочил ребёнок, грозя воображаемым волкам и уговаривая животное не шуметь. — Мама найдет и всех победит.
Айрис неловко повернулась и застонала от боли, не видя, как Ипатия отчаянно схватила головешку и храбро выскочила навстречу опасности.