Коляска, не отставая, катилась за Валюшкой на кухню.
— Звонили без устали. Даже в девяносто шестом находили, что тянуть. Я старалась помочь. А теперь сахарный диабет, операции… — На глазах заблестели слезы. — Дочь не усылать далеко. Никто не хочет подумать.
Валюшка под монотонное жужжание выкладывала продукты, готовила еду, думая о своем, поддакивала матери.
— Ма, ну что ты хочешь? Алька в Германию уехала, сестру спасать, — ядовито улыбнулась она в холодильник, — а работать кому-то надо. Ты про укол не забыла?
— Вот, инъекцию сделать некому. Пусть бы мамашка ехала, а сами никак? Мужья о больных бабах у немцев не заботятся? Фу! Опять овсянка. Может, маслица или сладенького?
— Ешь, ма, сахарок потом измерим.
— Валь, тебе лишь бы издеваться. — Снова у матери навернулись слёзы.
Валюшка допила чай.
— Поставь посуду в мойку.
В своей комнате она взяла с полки альбом для фотографий, открыла на просмотренном до дыр месте. На снимке юноша обнимал двух девушек. Оля и Валюшка безмятежно улыбались. Она провела пальцем по изображению молодого человека:
— Почему одним все, а другим ничего? — прошептала обреченно, засунув под карточку заклятие знахарки.
Развилка судьбы
Порт Каталон* 357 год до нашей эры
Три года назад Скопас простился с надеждами снова увидеть солнце, пока в горячечном бреду его опять тащили и везли. После ранения и плена, становилось всё хуже, но боги оставили его среди людей.
Греческая жрица по капле вливала жизнь в ставшее полупрозрачным тело, перевязывала раны, и окуривала дурманом, навевая забытьё.
Полу мистическое восхищение спасительницей проснулось в душе, ведь тощий, но живой вернулся практически с того света. Служение ей органично заполнило все мысли, да и возвращаться в Скифию не к кому.
Последнее задание поначалу складывалось удачно, только мелькало ощущение: о чём-то важном ему не рассказали.
В порту Каталона планировались выгрузка и пополнение припасов, поэтому Ланаса вместе с ним отправила дополнительную партию трав для местного храма. Хотел справиться сам, а Миртала с Фоей увязались следом, после тесноты корабля желание естественное.
К пристани причаливало следующее судно, у местного нищего расспросили путь к святилищу. Время поджимало, но травы доставили без проблем.
Пасторальная тишина дороги на Олимпию дышала обманным покоем. Слежку Скопас почуял спиной.
— За нами следят, — прошипел он на ухо Фое.
Опытный воин всмотрелся в окрестности. Подозрительное движение листьев куста вдалеке другой бы не заметил. Задвинул женщин за угол бедняцкой лачуги в последний момент. Мимо просвистели три стрелы. Отчаянный крик козы, пораженной в ногу, начал общую свалку. Они бросились к порту, и лабиринт проулков завел в тупик.
По топоту неподалёку догадался, что где-то рядом мечутся преследователи. Не успел оглянуться, Миртала по камням лезла на крышу. Ладно, молодёжь безголовая, но эта старая дура туда же: обозначить своё присутствие на местности.
А Миртала ещё и выстелила, рёв с матом накрыл половину порта. Все проклятия разобрать невозможно, но смысл не вызывал сомнений. «Воительницы» спрыгнули вниз, в гневе едва не придушил их сам.
— Есть проход, — буркнула внучка Ланасы и потянула за руку.
Змейкой скользнули в щель между домами, вливаясь в толпу на пристани. Корабль отчалил, только спрыгнули на палубу. Капитан шестым чувством сообразил: чем быстрее уплывут, тем меньше потерь на него обрушится.
Душераздирающую историю с не ясными последствиями Скопас выслушивал уже на судне. Предупреждать надо, не стал бы первому встречному объяснять: куда и зачем они идут.
— А неплохо так Миртала застрелила младшего брата Варисада прямо в глаз, — восхитилась Фоя.
Скопасу польстило, даже горделиво выпрямился. Неудивительно, его школа.
Сменили ещё два судна, и, похоже, оторвались. Остальной путь шел спокойно.
С первых шагов по Самофракии, определился с путями отхода. Из рассказов Фои и событий в Каталоне получалось: преследуют их ребята отчаянные и упорные. Как ещё Ланаса отреагирует на выходки своей егозы.