— Извините за беспокойство, — говорит Стэнли, приблизившись к охраннику, — я приехал, чтобы повидаться с Эдрианом Уэллсом.
Охранник — плосконосый, с резкими морщинами на лице — закрывает роман Германа Вука, используя в качестве закладки вынутый из-за уха карандаш, и смотрит на Стэнли и Клаудио. Взгляд голубых глаз внимателен, но лишен всякого выражения.
— Эдриан Уэллс… — повторяет он.
— Верно.
— Не припоминаю такого, — говорит охранник. — Где находится его офис?
— Он здесь монтирует фильм. Он сценарист. И режиссер.
Охранник качает головой.
— Этот не из наших, — говорит он. — Может, он просто арендует здесь одну из монтажных?
— Может, и так.
— Что ж, первым делом вам надо выяснить, в каком корпусе он находится, затем он должен позвонить сюда, чтобы я занес вас в список визитеров, и тогда я вас пропущу.
До этого момента Стэнли мучительно пытался придумать ответ на ожидаемое: «У вас назначена встреча?», но этот вопрос так и не прозвучал. «По виду человека всегда можно определить, был ли он на войне», — говаривал его отец, не вдаваясь в подробные пояснения. И вот сейчас, глядя на этого человека, Стэнли отчетливо понимает, что он побывал на войне.
— Я не хочу доставлять людям лишние хлопоты, — говорит Стэнли. — Если вы просто пропустите меня и моего друга внутрь, мы найдем его сами, я в этом уверен.
Страж кривит губы в улыбочке.
— А вот я в этом совсем не уверен, — говорит он. — У меня за спиной больше двух сотен акров студийной собственности. И я не хочу разыскивать вас там, когда вы потеряетесь.
Стэнли понимающе кивает и смотрит на асфальт у себя под ногами. Волоски, приставшие к воротнику после стрижки, неприятно колют шею. Он вновь поднимает голову.
— Послушайте, — говорит он, — я проделал долгий путь, чтобы встретиться с этим человеком. И я не собираюсь вас дурачить. Я знаю, что ваша работа заключается как раз в том, чтобы не пускать внутрь посторонних вроде меня. Но я даю вам слово: если вы нас впустите, мы не создадим вам никаких проблем. О’кей?
Эта речь не производит впечатления на охранника.
— В любом случае этот ваш человек должен скоро уже закруглиться с работой, — говорит он. — Может, вам стоит его дождаться и потом побеседовать где-нибудь на стороне, пропустить по стаканчику… — Он еще раз оглядывает Стэнли и Клаудио. — Или по молочному коктейлю.
— Спасибо за то, что уделили нам время, — говорит Стэнли, и они идут прочь от будки.
В нескольких сотнях ярдов на юг вдоль Голливудской трассы начинается подъем на западный склон Кауэнги. Преодолевая его, они проходят через эвкалиптовую рощу и попадают в сонно-безлюдный поселок с узкими улицами и далеко отстоящими друг от друга домами. Ближе к концу подъема, на заросшей лужайке перед одним из домов, валяются пачки газет за три последних дня. Стэнли сворачивает на выложенную плитняком дорожку и открывает деревянные ворота.
На заднем дворе полно изжеванных теннисных мячиков и кучек засохшего собачьего дерма, но никаких собак не видно. В ограде есть лаз — две раздвинутые доски с клочками черной шерсти на щербинах, — которым пользуется Стэнли, тогда как Клаудио берет препятствие прыжком. Немного погодя, продравшись через густую высокую траву, они оказываются на краю клиновидного утеса над пересохшим ручьем. С этой позиции открывается вид на заходящее за горы солнце, на реку Лос-Анджелес в бетонном русле и на обширный комплекс строений «Юниверсала» прямо под ними. Из зарослей сумаха шумно взмывают синицы и, перекликаясь, уносятся вниз по склону. Ласточки стремительно рассекают воздух и возвращаются в свои гнезда на откосах вдоль трассы. Вдали, среди полыни и вечнозеленых дубков, можно разглядеть проволочную ограду, которая бледной полосой тянется примерно на четверть мили к северо-востоку, а потом загибается и исчезает из виду. Осматривая улочки между студийными павильонами и офисными зданиями, Стэнли не замечает там никакого движения.
Какое-то время они сидят на утесе и жуют вялые прошлогодние яблоки, а когда до них добирается тень от гор, бросают огрызки в сухое русло и начинают спуск.
Следующие полчаса они проводят в кустах перед оградой, сквозь сетку наблюдая за территорией студии. Небо становится темно-синим, на улочках загораются фонари, но не видно никаких признаков жизни; лишь однажды по дальнему зданию проскальзывает свет фар. Пора действовать. Стэнли и Клаудио снимают свои куртки, и Стэнли вставляет их одну в другую, просовывая рукава Клаудио внутрь своих. При этом из карманов сыпется песок, попавший туда во время их ночевок на пляже, побуждая его на секунду задуматься о множестве посещенных им мест и огромности расстояний, которые ему довелось преодолеть.