Накрыло тишиной. Север начал приходить в себя, он уже был на грани сна и яви, а я уже начала процесс перемещения.
Я моргнула, и всё вокруг обесцветилось, сжалось, я выскальзывала из собственного тела, как рыба из мокрых рук, на краю гаснущего сознания отчётливо прозвучал голос.
— Не торопись. Представь место.
Я вырвалась, теряя форму, но кто-то рядом сжал руку, или то, что от неё умозрительно осталось, и я успокоилась.
Комната. Кровать с высоким балдахином, плотно задёрнутые шторы. Палящее солнце чужого мира…
Я собралась в точку, из которой можно развернуть Вселенную и… Переместилась.
У меня получилось. Глотая холодный воздух, я сжимала и разжимала грудную клетку, заново учась дышать, первый вдох и крик, как при рождении, потому что воздух ожёг лёгкие. Я научилась телепортировать, сумев вывернуть своё сознание наизнанку.
Зрение возвращалось медленно, затем появились цвета, обоняние, ощущения. В руке было зажато что-то твёрдое и тёплое, ах да, рука Севера.
Он был жив, возможно, спал. Я поднялась на колени и встретилась взглядом со старцем в дверях комнаты, долгое время за нами наблюдающим. Едва он встретил мой взгляд, он поклонился и исчез.
Не испытывая удивления, я попыталась приподнять Севера, но оказался слишком тяжёлым для моих ослабевших рук. Обливаясь потом, я за руки втянула его на кровать и обессиленная повалилась на пол у его ног. Отдышавшись, я коснулась его лба — он пылал.
Сжимая его руку, я не понимала, что пошло не так, Север хрипло дышал сквозь стиснутые зубы, к мокрому лбу пристали иссиня-чёрные пряди, на скулах бледного лица рдели густые пятна румянца.
Я попыталась выйти на контакт с его сознанием, но сквозь меня словно прошёл электрический ток. Боль. Боль. Боль… Измученное сознание заходилось в крике, мир таял в глазах, но громадным усилием воли я втянула своё тело на кровать рядом с ним.
Обняв Севера, я осторожно провела по его спутанным волосам, чувствуя, как лихорадит напряжённые мышцы.
— Я всё равно дозовусь тебя. — хрипло прошептала я. — Даже если ты не хочешь отзываться. — Я неосознанно поглаживала его по щеке, как когда-то в детстве гладила меня мама, когда я болела. Чувствуя бессилие, я шёпотом запела. — Пожалуйста, не умирай, или мне придётся тоже. Ты, конечно, сразу в рай, ну а я… Не думаю, что тоже… Хочешь, сладких апельсинов? Хочешь, вслух рассказов длинных? Хочешь, я взорву все звезды, что мешают спать?! — Песня, полная надежды и отчаяния, плыла, заставляя сердце биться, я уже сама верила, что выполню каждое обещание, только бы он вернулся. Огоньком своей души я чувствовала далёкий отклик, с каждым словом нить, связывающая нас, становилась крепче. Я допела песню и начала заново, чувствуя, как Сева отпускает лихорадка, когда я начала петь в третий раз, он задышал ровнее. Я знала, что он с минуты на минуты придёт в сознание, и решила исчезнуть, чтобы избежать неприятных вопросов. Осторожно соскользнув с кровати, я попыталась телепортировать, но сил на это не обнаружила.
— Спасибо. — раздалось со стороны кровати.
— На здоровье. — я вздрогнула и медленно развернулась. Север полусидел, лицо осунувшееся, но лихорадочный румянец пропал.
— Куда собралась? — с нотками недовольства спросил он, повелительным жестом приказывая мне сесть.
— Домой. — я сузила глаза. — Ты мне запрещаешь?
— Да. — просто ответил инкантар, в его глазах я уловила нечто такое, от чего мне стало не по себе. — Надо решить кое-что. — Я оценивающе посмотрела на него, ища следы помутнения рассудка, но таковых не нашла и вздохнула. Похоже, к консенсусу мы сегодня не придём.
— Я тебя слушаю. — я устало потёрла мочки ушей, умоляя про себя, чтобы это всё скорее закончилось, и, сдерживая стоны, села в кресло.
— Как ты спасла мне жизнь? — в лоб спросил он.
— Хорошо хоть, что не спрашиваешь зачем. — я сделала попытку улыбнуться, но она с треском провалилась, я пожала плечами и всё тем же едва различимым шёпотом продолжила. — Не заставляй меня жалеть, что я это сделала. Каким образом это произошло — я не знаю.