— Балет мне позволяет уходить от всего этого. Без него я бы давно руки на себя наложила, — опустила голову Ксения. — Жить без него не могу...
— Ксюх... — склонилась к ней Бессонова и взяла за руку. Теплая. — От этого — это от чего...?
— От родителей надоевших. От коллег наших. От себя. Всех ненавижу. Себя — больше всех, — ответила Адамович, но руку убирать не стала — грела.
— Ой, да это бывает! — Горячо воскликнула Бессонова. — Бывает, правда! Меня ба тоже бесит! Нет, не всегда, конечно. — Рассмеялась она, и Ксюша невольно улыбнулась в ответ. — Она пессимистка жуткая! Знаешь, как иногда раздражает? Но у меня, кроме нее, никого нет. И она... хорошая... Просто другая. И твои — другие. Надо... мосты искать. Может быть, пожить друг без друга пару дней... Хочешь у меня поживи? А? Ба, конечно, будет против, но мы ее заставим. Хочешь?
— Бессонова... — рассмеялась Ксения, закрыв лицо руками. — Такая добрая, аж бесишь! Есть в тебе хоть капля злобы?
— Ага, конечно, есть, — закивала Бессонова и заговорщически склонилась к соседке. — Я кота соседского пинаю. Он такой толстый, страшный, вечно на нашей лестничной клетке сидит. Я с утра выхожу, сонная, злая, а он спит. Вот я его легонько и пинаю каждое утро. А что?! Бесит!
— Артистка! — Рассмеялась Ксения, как вдруг заметила в темноте арки знакомые силуэты. Теперь их было больше, кажется, четверо. Сердце ушло в пятки. Только не это... — Уходим!
— Девчонки, а вы куда?! — Вальяжно проговорил, приближаясь к ним, тот самый парень, преследовавший ее с дискотеки. Второго не было, зато были остальные. Все, как на подбор, здоровяки. Все с тупыми, бычьими мордами. Все в одинаковых синих спортивных куртках и таких же синих мешковатых брюках. Взгляд Ксении упал на обувь: кеды на каждом. Но одни показались очень знакомыми. Иностранные... Коллега из балетной труппы хвастался, все никак не мог нарадоваться. А потом умер в больнице от полученной травмы головы. В горле пересохло. Сердце, казалось, вылетит из груди. Ладно она, Ксения... Но тут Бессонова, вообще случайно выскочившая. А если с ней что-то сделают?
— Простите, мы уходим. — Схватив ничего не понимающую соседку за руку, Ксения поспешила прочь. — Шевелись, Бессонова!
— Куда уж, ног от страха не чувствую...
— Встала на месте! — Властно рявкнул тот самый. Парни не спешили, стояли на месте. Правильно, большая проблема догнать двух девчонок? До ближайшего подъезда метров пятьсот. Их все равно догонят, но можно подпереть дверь, там стояла тумбочка, кто-то не донес ее до мусора. Это их как минимум задержит, поэтому Ксения не сбавляла хода, а ноги уже стали ватными. Сидела бы ты лучше дома. — Я кому сказал?!
— Бежим! — Рванула вперед Адамович, но, не ожидавшая такого резкого рывка, Бессонова отпустила руку и осталась чуть-чуть позади, когда парни пустились в погоню, радостно улюлюкая. Достигнув крыльца, Ксюша распахнула хлипкую дверь подъезда, но соседка, споткнувшись на разбитых ступенях, упала, больно ударившись коленом. Взвыв, Бессонова попыталась встать, но резкая боль в ноге уложила ее обратно...
— Ксюш... — жалобно проговорила она, поднимая глаза на соседку. — Ксюш, помоги...
Адамович замерла на месте. Парни уже почти добежали, оставалась пара метров, но она еще успевала поднять соседку, втащить в подъезд и подпереть вход тумбочкой. Делов-то... Но в голове вдруг... Сама собой возникла мысль... А ведь если с ней что-то случится...
На конкурс поедет она. И жить в Москве будет она. И лучшая жизнь будет у нее. Ведь она одна — жизнь! И место одно... Вот он, естественный отбор...?
— Ксюш... — сдавленно повторила Бессонова, глядя ей прямо в глаза и, видимо, все поняла. По щеке скатилась слеза. Огромные зеленые очи... Но Ксения... ничего не видела. Это ее жизнь. И это ее шанс. — Что же ты делаешь, Ксюша?
— Гори в аду! — Рванула в подъезд Адамович, закрыла дверь и подперла ее тумбочкой.
К своему недолгому счастью, Бессонова все-таки поднялась и даже успела пнуть одного из нападавших в пах, только разозлив его... Подбежала к двери, отчаянно дергая ручку. Но ведь их было четверо... куда ей...?
— Ксюха, ты что творишь?! — Отчаянно молотила, рыдая, по двери Бессонова, но та не поддавалась. — Ксюша! Пожалуйста! Открой, Ксюха! Открой, открой, открой!!! Они же меня убьют, Ксюша!!! Ксю-ша-аа!!!
Лучшую балерину курса оттащили от двери и бросили вниз. Кубарем скатившись по ступенькам, Бессонова попыталась подняться, но боль в ноге позволила лишь присесть. Один из парней, наклонившись, влепил ей звонкую пощечину, после чего вся компания принялась усердно молотить худое тело ногами. Наблюдавшая за всем этим Ксения, глядя в одну точку, медленно побрела вверх по лестнице. Ни душераздирающие крики снаружи, ни мольбы о помощи, ни выкрикиваемое каждую секунду ее имя не заставили повернуть обратно.