«Лихие» 90-е прошли, наступили «сытые» нулевые. Города преобразились, засверкали неоновыми огнями. Ходить ночью по улицам стало не так страшно. Но человек... остался один. Человек, по сути, остался в одиночестве. Остались в городах эти серые, угрюмые «панельки», давящие своей громоздкостью и серостью. Человека теперь не спасали соседи. Андрей помнил рассказы родителей. Крикнешь: «Помогите!» — весь двор сбежится. Сейчас, скорее всего, не придет никто. Человек стал больше думать о себе, коллективное его больше не волновало. Среди этих серых домов, почти не горящих фонарей и скрипящих, ржавых качелей он остался один, сам с собой. С развалом огромной страны человек потерял... моральный облик, что ли. Наравне с общественным мнением это стало не таким важным. Человека теперь не волновало то, что о нем подумают и то, что происходит снаружи, в одиноких, угрюмых дворах городских глубинок.
Андрей открыл глаза и поднял голову на панельные дома. Раньше — символ прогресса. Теперь — символ серости и однообразия. Может быть, в каких-то из этих квартир живет Хузина, потерявшая память, не желающая больше возвращаться к прошлой жизни, не желающая видеть дочь, мать, Нуреева...?
Могучих вновь закрыл глаза и неожиданно для себя усмехнулся. Удивился своей наивности. Хузина мертва. Это ясно, как божий день. Рано или поздно ее найдут.
Вопрос только — кто? Они с Аделей или случайные люди...?
***
Год 1995.
Ксения поставила бутылку водки на бетон и заглянула вниз, подойдя к самому краю крыши. Высоко, девятый этаж... Внизу — кромешная тьма. Повезет — упадешь на машину. Не повезет — размажет по асфальту. Не поможет даже здоровье, которое привил балет. При падении с таких высот не выживают. А какая красотка будет! Глаза навыкате, зубы наружу. Вот мама обрадуется!
— Красота... Ик! — Взобралась, шатаясь, на крышу медсестра. — «Крыша мира — вершина Памира». Ик! Эй! — Окликнула она Ксюху... — ты куда собралась, кулема? Это, конечно, так по-русски — заканчивать пьянки утоплением, падением с крыш или поножовщиной! Но вообще не хотелось бы. Уйди с края, не дури, Ксюха. Хорошо же сидели!
— Сидели хорошо, — кивнула Ксюха, — только очень шумно. Но это, наверное, мы и шумели.
Слушайте, а оно ей зачем? Вот это все? Балета, скорее всего, больше не будет. Здесь с ней никто танцевать не хочет. Преподаватели, скорее всего, тоже на стороне студенток. Смысла ходить махать кулаками нет. Значит, смысла жить больше не существует? А если есть, то какой? Мама? Да бросьте вы! Даже не ищет ее, поди.
— Ксюх...? — Встревоженно проговорила Куликова, медленно подбираясь ближе. — Кс...
— Тсс!!! — Подняла вверх руку Адамович и закрыла глаза. Затем подошла к самому краю и встала на носочек, на правую ногу, легко, изящно вытянув правую руку вперед. Затем подняла левую ногу и вытянула ее в идеально ровную прямую линию, гордо подняв голову в ночное небо. Все, как по учебнику. Как учили. Девушка счастливо улыбнулась. Наслаждение.
— Мать честная... — присела от восхищения медсестра. — Фея...
— Мерси! — Вернувшись с исходное положение, шутливо поклонилась Ксюха, но процент выпитого алкоголя наконец-то дал знать о себе. Споткнувшись и грязно выругавшись, она повернулась спиной и упала прямо на Куликову.
— Пардон. Ик!
— Слезь с меня, — пробурчала под Ксюхой Полина, — ты толстая, Ксюха! Весишь, как слон. Как ты прыгала вообще?
— Летала! — Перекатилась в сторону и улеглась на бок Адамович. — Лучшая на курсе была. Эх...
«Классический балет есть замок красоты,
Чьи нежные жильцы от прозы дней
суровой
пиликающей ямой оркестровой
отделены. И задраны мосты».
— О! Пушкин?
— Сама ты Пушкин! Бродский!
— Подожди, — внезапно догадалась Куликова, — голова моя пьяная. Училище-то в городе одно. Вы, получается, с той... Ну... С той... Ну, ты поняла. Вместе учились?
— Ага, — брезгливо поморщилась Ксения. — К сожалению. Только однокурсницы считают, что это я виновата в том, что ее изнасиловали и покалечили! А я считаю, что это я была лучшей на курсе. Я! И я это право заслужила! — Вскочила Адамович.
— Ксюх, ты пьяна... Пойди, проспись... — ошарашено прошептала Куликова. — Иди домой. Завтра по-другому думать будешь. Есть же жизнь кроме балета! Замуж выйдешь... Найдешь свою вторую... ик!... половинку. И будет тебе счастье.