В конце концов, поблагодарив официантку и все же оставив ей приличные чаевые, Надежда накрасила губы и отправилась на службу. Проходя мимо соседнего столика, она рассмотрела женщину.
Ну, так она и думала. Ничего особенного — обычное лицо, не слишком красивое и не слишком молодое. Со спины женщина казалась моложе. А по лицу видно, что за тридцать уже. Причем некоторые женщины в таком возрасте умудряются выглядеть если не на десять, то лет на пять уж точно моложе. А у этой все годы написаны на лице крупными буквами. Ну что ж, всякое бывает.
Надежда мысленно пожала плечами и поспешила на работу. Там у запертой двери ее уже дожидался сердитый старик с палкой, который не преминул выговорить, что обеденного перерыва ей не положено и что служащие депутата Маргаритова отвратительно относятся к его избирателям.
«Вот старый склочник!» — подумала Надежда, приветливо улыбаясь старику.
По старому петербургскому двору, тяжело, медленно ступая, шел высокий сутулый человек в куртке с низко опущенным на глаза капюшоном. Возле одного из домов он остановился и стал спускаться по выщербленной каменной лестнице, ведущей в подвал. Внизу, возле подвальной двери, копошился какой-то мальчуган лет восьми.
— Что. Ты. Здесь. Делаешь? — протяжно, глухим голосом проговорил человек в капюшоне.
— Дяденька, у меня туда мячик закатился! — проговорил мальчуган и обернулся к незнакомцу.
Лицо его вытянулось и побледнело.
— Пошел. Прочь, — отчеканил человек в капюшоне.
И мальчика словно ветром сдуло.
Он взлетел по каменным ступенькам, прошмыгнул мимо незнакомца и бросился наутек — через двор, через улицу, дальше, дальше, как можно дальше…
Потом он и сам не мог объяснить, что его так напугало. Лицо того человека? Но он его даже не успел разглядеть…
А человек в капюшоне спустился по лестнице, подошел к двери, открыл ее большим ключом с фигурной бородкой, вошел в подвал и запер дверь за собой.
В подвале было темно, как и должно быть в подвале, где нет окон, но человека в капюшоне темнота ничуть не смущала, наоборот, она его вполне устраивала, она была его привычной средой обитания. Тем более в этом подвале, который он, видимо, знал как свои пять пальцев.
Человек в капюшоне достал из кармана коробок длинных каминных спичек, привычным жестом зажег одну из них, привычным жестом протянул руку в темноту — и от спички загорелись одна за другой три черных свечи в тяжелом серебряном канделябре.
Человек в капюшоне поднял канделябр высоко над головой, осветив подвал.
На первый взгляд это был самый обыкновенный подвал, каких сотни в старых домах по всему городу. Голые кирпичные стены, каменный пол, на котором кое-где тускло отсвечивала затхлая вода, какие-то ржавые трубы и провода. Из общего ряда выбивался только небольшой столик черного дерева — тот самый, на котором до сего момента стоял тяжелый канделябр. А еще в глубине подвала виднелась старая, изъеденная древоточцами деревянная дверь.
К ней и направился человек в капюшоне.
Он достал из кармана еще один ключ — такой же старый, как первый, вставил его в замочную скважину, открыл дверь и вошел во второе помещение.
Эта часть подвала разительно отличалась от первой. Кирпичные стены были завешены тяжелыми драпировками из черного бархата, тут и там на них висели зеркала в массивных темных рамах, гравюры и картины. Картины были странные. Они изображали сцены средневековых казней и пыток — женщина, корчащаяся в пламени костра; повешенный в петле; палач с поднятым мечом, собирающийся обезглавить очередного несчастного…
Посреди просторного помещения возвышалось нечто вроде алтаря из черного гранита, на котором лежал некий большой предмет, накрытый черной тканью. Некий предмет, отдаленно похожий на человеческое тело. По сторонам от него стояли четыре канделябра с черными свечами, похожие на тот, который держал в руке человек в капюшоне.
Он обошел алтарь по часовой стрелке, одну за другой зажигая свечи в канделябрах. В подвале стало значительно светлее, но свет был какой-то странный и зловещий.
Человек в капюшоне поставил канделябр на алтарь и подошел к большому кованому сундуку, открыл его очередным ключом, откинул крышку и опустился на колени.
Склонившись над сундуком, он извлек из него черную, отделанную серебром хламиду, странный головной убор из птичьих перьев, серебряную маску, два настольных зеркала, огромную книгу в потертом кожаном переплете и шкатулку слоновой кости.