Майкл вошел и прислонился к косяку. Он словно угадал мысли жены.
— Купающаяся Венера.
— Привет, дорогой. — Франческа потянулась за полотенцем. — Как прошел день?
Он промолчал, но жена заметила, что губы его мрачно поджаты.
— Мы тебя ждали, дорогой. Эллерби хотел поговорить насчет проката яхты. Он решил воспользоваться приездом в Нассау и устроить небольшой отпуск. Но в офисе тебя не видели уже несколько дней.
— Я там не был.
— Дорогой, я тебя не упрекаю, а просто пытаюсь помочь.
— Просто пытаюсь помочь! Ах да, конечно, ты всегда пытаешься всем помочь, верно, дорогая? Что бы с нами было без нашего маленького работника службы социального обеспечения Лайфорд-Кэй? «Ангел из "Розы Лайфорда"», — кажется, так назвал свою фотографию Эллерби?
— Ты пьян.
— А что в этом плохого? — Майкл покраснел, чувствуя, что слишком распустил язык.
— Но ты обещал, что не будешь больше пить!
— Однако ведь и ты кое-что обещала, — язвительно заметил он.
— Я выполняю свои обещания. — Франческа надела купальный халат и начала расчесывать волосы.
— Неужели? Интересно узнать, какую часть своего драгоценного времени ты посвящаешь семье?
Горечь этих слов испугала Франческу. Она бросила на мужа настороженный взгляд.
— Так сколько же? Изредка по пять минут, когда не занята своими богатыми гостями!
Она старалась унять гнев. — По крайней мере, Майкл, ты всегда знаешь, где я и что делаю. Пока ты шатаешься по барам, я провожу время с гостями или с твоим сыном.
Франческа встретила тяжелый взгляд мужа, и ее рука замерла в воздухе. В глазах Майкла застыла боль.
— С моим сыном? — язвительно переспросил он. — Кристофер не мой сын. Я знал это с самого начала.
Франческа побледнела.
— Ты потому и вышла за меня, что носила ребенка от другого мужчины.
Она покачала головой:
— Нет, Майкл. Я хотела выйти за тебя замуж! Я люблю тебя, и ты это знаешь. — Не в силах вынести его обвиняющего взгляда, Франческа отвернулась. — Ты также знаешь, что я никогда тебе не изменяла. — Она закрыла лицо руками и почти физически ощутила, как счастье и уверенность ускользают от нее. — Прости меня, Майкл! Я хотела во всем признаться, но боялась, что, узнав про ребенка, ты бросишь меня.
Он молчал. Франческа отняла руки от лица и увидела, что муж смотрит на нее в упор.
— Эдуард Патинэ влюблен в тебя.
Она кивнула:
— Да.
— Он отец Кристофера?
— Нет, не он. Я познакомилась с Эдуардом, когда заболел отец. Но у меня с ним ничего не было. — Она крепко сжала руку мужа. — Отец Кристофера — американец. В Венеции он вскружил мне голову, и у нас был недолгий роман. Поверь, Майкл, я очень жалею, что все так случилось. Я не видела его два года и не думала…
Майкл вырвал руку, повернулся спиной к жене и издал какой-то гортанный звук. Потом он одним движением сгреб все, что стояло на полочке у раковины, и смахнул на пол. Маленькое зеркальце разбилось вдребезги.
— Будь ты проклята! Все будь проклято! — крикнул он, выбегая из комнаты.
К утру Майкл не вернулся.
«Возможно, теперь он исчезнет на несколько дней, — думала Франческа. — Но потом все равно придет, пристыженный, и будет молить о прощении. Надо было признаться раньше, — упрекнула себя она. — Майкл прав, я ему изменила. Пусть не телом, но сердцем. Он видит меня насквозь! Если бы только его бизнес не потерпел крах! Тогда ему было бы легче смириться с моим успехом. И конечно, следует уделять ему больше времени. Семья важнее работы, а Майкл — моя семья. Я лишилась родителей, любимого, потеряла самую близкую подругу и не могу потерять еще и мужа».
Глава 19
Жози сидела у стойки бара в прохладном ночном клубе и потягивала имбирное пиво. Взглянув на часы, она нахмурилась. Майкл запаздывал, возможно, решил сегодня не приходить. Хотя вряд ли — с тех пор как она четыре месяца назад вернулась в Нассау, он заглядывал сюда почти каждый вечер. Жози уже привыкла к ежедневным беседам с мужем Франчески и знала: Майкл тоже рассчитывает, что она составит ему компанию, пока он будет пить свои обычные два стакана виски.
Теперь никто не подумал бы, что Жози несчастлива. Она нашла лекарство от бед — таблетки Лукаса. Ему самому хватало ума не принимать их, но они сделали его богатым. Находясь под их воздействием, Жози верила, что стала великой певицей. Она чувствовала себя Мэйбл Мерсер и Билли Холидеем одновременно. И видимо, слушатели клевали на эту удочку — яркость и глубина исполнения, порожденные амфетаминами, производили на них сильное впечатление. Таблетки заменяли Жози вдохновение, а ее душевное состояние не позволяло рассчитывать на большее. Только так она могла забыть о прошлом и без страха смотреть в лицо будущему. Иногда сквозь дурман вдруг с болезненной ясностью пробивались ее истинные чувства, но всякий раз, ослепленная гневом и отчаянием, она обращалась к Лукасу, и он спасал ее своими отупляющими снадобьями.