Прижавшись к стене, Жози увидела кровать, обнаженную женскую грудь, верхнюю часть обнаженного торса мужчины и хлопковую юбку на полу.
Ошеломленная, Жози не могла отвести глаз от разворачивающейся перед ней сцены. Уэстман опустился на распростертую Франческу. Шепот любовников, движения тел и рук сказали девушке больше, чем она хотела знать. Жози ощутила почти физическую боль. Обвиняя себя в том, что шпионит за влюбленными, и всей душой желая уйти, она словно приросла к месту. Ее парализовали ревность, зависть и ужас. Да, она завидовала Франческе, завоевавшей мужчину, которого любили они обе, и узнала с ним настоящую страсть, тогда как сама Жози испытала с Чарльзом только тепло и нежность. Ее приводила в ужас мысль о том, что случится, если Карло узнает о романе дочери с Уэстманом, и она ощущала мрачное удовлетворение от сознания огромной власти, внезапно оказавшейся у нее в руках. Стоит лишь словом обмолвиться об этой сцене кому следует, и будут загублены жизни двух, а то и трех человек.
Жози покрылась холодным потом. В какое же чудовище она превратилась? Месяц назад подобная мысль ни за что не посетила бы ее! Неужели она начала перенимать жестокость Карло и его стремление манипулировать людьми?
Ошеломленная Жози влетела в свою комнату и, рухнув на кровать, разразилась слезами.
— Виери, помоги мне с веревкой! — Голос Жози прозвучал сердито и даже властно.
— Сама справляйся! — крикнул через двор Виери. — Ленивая чужеземка, с чего ты взяла, что можешь мне приказывать?
Жози выругалась, пытаясь подцепить выстиранные блузки и юбки и положить их в корзину, не протащив по земле.
— Виери, у меня оборвалась веревка, брось ты свой шланг и подойди сюда! — Она протянула ему конец веревки. — Вот, возьми и привяжи.
Виери, поливавший из шланга каменные плиты двора, оставил свое занятие и, возмущенный, повернулся к Жози.
— Ты ешь с нами за одним столом, но никогда не работаешь вместе с нами, — тихо сказал слуга. — Ты отдаешь приказы будто хозяйка, каждый день бегаешь на свои уроки, тогда как мы моем, готовим, убираем. — Сдерживаемая злость прорывалась наружу. — Возьми себе в толк, bastarda, что обстоятельства твоего рождения вовсе не ставят тебя выше остальных. Ни в наших глазах, ни в глазах графа.
Потрясенная Жози застыла с зажатым в руке концом веревки и не мигая смотрела на Виери. Он назвал ее bastarda — незаконнорожденной. Девушка пыталась осмыслить это слово. Значит, муж Марианны не погиб в море, у нее вовсе не было никакого мужа. Это знают даже слуги, и Виери считает, что и ей самой это известно!
Незаконнорожденная! Ублюдок! Жози показалось, что ее ударили. А может, он просто выругался, не вкладывая в это слово такой смысл?
И тут она услышала:
— Так и знай, граф никогда не признает тебя своей дочерью. Он стыдится тебя, потому что ты цветная. — Виери смачно сплюнул. — Вот что мы об этом думаем, графиня-ублюдок!
Он сделал пренебрежительный жест рукой и удалился в палаццо.
Жози, задыхаясь, рухнула на колени. О, если бы земля разверзнулась под ногами и поглотила ее, скрыв от глаз людских!
Она испортила матери жизнь уже тем, что появилась на свет! Она — ее позор! Из-за нее мать покинула дом и живет среди чужих людей. А для родного отца она была и останется бельмом в глазу.
Отец! У Жози защемило сердце. Всесильный Карло Нордонья. Человек таких высоких принципов! Граф отослал ее питаться со слугами, ибо она напоминает ему, что он когда-то спал со своей экономкой-гаитянкой. Интересно, он уже был женат на Сюзанне, когда спал с Марианной? Нет, женился он позже. Уже после того, как отослал экономку и ее маленькую дочь на Гаити, избавился от свидетельства своего неосмотрительного поступка. Жози смутно помнила, что они переехали в Лайфорд-Кэй, когда ей было лет пять. Видимо, Карло решил, что все забыли об этом, и послал за ними.
Она вспомнила слова Миреллы Варчи о матери Карло и почувствовала спазм в горле. «Как и вы, она обладала великолепным контральто, с широким диапазоном… Как и вы… Как и вы…» Жози унаследовала голос от матери Карло — своей бабки. Только ли это досталось ей от семьи Нордонья, или еще и холодное бездушие Карло? Да, свидетельство тому — ее отношение к Чарльзу. А вот Франческу Жози когда-то любила, но теперь не испытывала к ней ничего, кроме обиды, зависти и злобы. Та украла у нее богатство, положение в обществе, законное имя, титул и даже мужчину, похожего на принца. Все досталось Франческе просто так!
Девушка закрыла лицо руками.
— Боже, прости меня, — прошептала она. — Я ненавижу собственную сестру!