Котелок был убран, и теперь его место занял старый медный чайник, найденный им в одной из поездок, и приведенный в порядок. И тут, разрушая его одиночество, зазвонил телефон, кому-то повезло пробиться через хреновый сигнал этой глухомани. Вытащив мобильник, он посмотрел на незнакомый номер.
— Слушаю, — обреченно вздохнув, ответил мужчина.
— Радим, — раздался из трубки недовольный голос Марины, аспирантки исторического факультета, давшей ему наводку на эту деревеньку, и с которой он жил последние три месяца.
Всем была хороша девица — высокая, длинноногая, с округлостями в нужных местах, но одна неприятная черта имелась — стервозный характер и любовь к выяснению отношений. Иногда это напрягало. Вяземский почувствовал, что сейчас ему выкатят очередные претензии, и оказался прав.
— Радим, я так понимаю, мне снова придется спать одной? — выдала она упрек.
— Правильно понимаешь, — отозвался копатель. — Завтра вечером, на крайняк послезавтра утром вернусь в город, и в воскресенье куда-нибудь сходим, — он старался говорить спокойно, дабы не раздувать скандал, но, похоже, Марина уже настроилась.
— Сегодня твой день рождения, — завела она шарманку, — почему ты решил его справлять, сидя на бревне в заброшенной деревне, пялясь на огонь и закипающий чайник?
Вяземский вздрогнул от подобной догадливости, словно она его через спутник видела.
— Почему в одиночестве на бревне, а не со мной в хорошем ресторане? — продолжила Марина свой монолог, полный возмущения. — Я бы даже была не против, если бы ты пригласил туда друзей. Но нет, ты решил всех кинуть.
Радим достал сигарету и прикурил, похоже, отношения начинали себя изживать, и ему порядком надоели эти экспрессивные монологи. Может, пора поставить точку?
— Марина, — перебил он девушку, — послушай меня, пожалуйста. Я тут не с бабами. У меня гудят руки от общения с лопатой. Несколько часов назад я выбрался из раскопа, глубиной почти в мой рост. Я его выкопал ради сундука, наполненного сгнившими бумагами, которые не представляют никакой ценности, а потом я его закопал обратно. За четыре дня я почти ничего не нашел, я устал, и хочу спокойно посидеть на бревне, глядя на закипающий чайник, и послушать дождь. Я не хочу слушать твои упреки. Я вернусь в город, когда я сказал, и если ты еще будешь в моей квартире, мы с тобой займемся ураганным сексом, а потом пойдем ужинать в приличный ресторан. Если нет, значит, так тому и быть. Мы поняли друг друга?
— Ты скотина, Радим Вяземский, — возмущенно выкрикнула девушка и бросила трубку.
Дикий пожал плечами, улыбнулся сам себе и, выключив телефон, убрал его в карман. Остальные его друзья уже поздравили именинника, поздравили по-человечески, пожелав много всего дежурного, но совершенно необходимого. Они знали, как он не любит этот день в конце мая, и оставляли за ним право, проводить его так, как он этого хочет. Потом он обязательно всех соберет либо в кабаке, либо на даче одного из них. Будет спиртное, будет шашлык, будут звучать тосты, но это будет через неделю, а пока нужно заварить крепкого кофе.
Вечер удался. Пеклась в углях картошка, над ней на решетке шкварчал отличный стейк, в стопку с постоянной регулярностью лился двенадцатилетний Чивас, природа, словно решив сделать подарок, к ночи остановила полив земли, а к полуночи в небе показалась большая круглая оранжевая, похожая на головку Чеддера, луна. Это был замечательный вечер, и Васильев с «Хранителем кладов» не разочаровал, хотя Радим с удовольствием послушал бы еще пару книг про данного героя.