— Можешь, если захочешь. Кому это ты?
Женька попросил:
— Только вы никому, ладно? Это Жене, знаете, она в конторе сидит, кассирша.
— Красиво ты ее обозвал, — заметил Яша-золото, читая надпись. — Вот уж бы не подумал, что ей.
Вечером был день рождения. Баянист Коля отличился: он не только разучил полонез, но еще и принес ананас, за которым, оказывается, ездил в город.
Когда сели за стол, Женька, неловко торопясь, развернул газету.
— Вот. Пусть именинница из него пьет.
— Сам сделал? — спросил Коля.
— Пушкин, — ответил Женька.
Коля взял бокал в руки, определил:
— Грамм на пятьдесят. — Прочел: — «Женьшень» и блеснул знаниями:
— Корень жизни. Пей, проживешь долго.
Выпили. Женя аккуратно пригубила из бокала. Женьке захотелось выпить из бокала, и, когда все вышли из-за стола, он сказал ей об этом.
— Кстати, — она свела брови. — Выйдем.
Вышли.
— Зачем ты мне эту рюмку принес? Как пьянице какой. Лучше б ничего не дарил.
Женька оторопел:
— Как же? Это не рюмка, а бокал!
— Пускай. Все равно для вина. Я же не пью, ты знаешь, только чуть.
Он стал объяснять:
— Я вез тебе полонез Огинского. В поезде его, то есть пластинку, сломали нечаянно. Но бокал — тоже музыка…
— Какая у бокала музыка? — удивилась она. — Когда напьешься, так запоешь, да?
Женька прикусил губу:
— При чем тут «напьешься»?
— И «Женьшень» написал. Ведь никто не знает, что ты так меня называешь. Я не сержусь, называй, мне нравится. Только на бокале зачем? Ну ладно, пошли, а то неудобно, гостей бросили.
— Ты иди, я сейчас.
— Ты что, злишься? Хочешь мне день рождения испортить? Подумайте, какой гордый!
— А что мне сердиться, — свеликодушничал Женька. — Ананас тебе подарили. Ешь. Коля тебе на баяне сыграет.
— Сыграет. А ты как думал — человек старался, специально для меня разучивал.
— Видишь как хорошо, — сказал Женька. — специально для тебя. А я какую-то рюмку припер. Ты ее выбрось.
— Женя, — сказала именинница. — Давай в самом деле ее выбросим и забудем, и все будет хорошо.
Она побежала в дом и весело крикнула в открытое окно:
— Женька, бросать?
— Бросай, — ответил он и пошагал от ее дома.
Чужая мишень
Стрелять по бегущим должны были из положения лежа. Батарея в полном составе, исключая сержанта Нестерова, прибыла на огневой рубеж. Но стрельбу не начинали: пошел дождь. Чтобы не ложиться на сырую землю, послали за брезентом.
Ефрейтор Гончар, отпуск которого зависел от сегодняшних стрельб, был назначен дежурным на вышку корректирования.
— Вот это и глупость, — говорил Гончар, давая сигарету солдату, сидевшему у пульта управления целями. — И тебе покоя нет, круглые сутки пальба, и нас в воскресенье погнали.
Солдат, равнодушно слушая, кивнул и спросил:
— Долго проходят?
— Что проходят?
— За подстилками, говорю, долго будут ходить?
— Как идти, — ответил Гончар, поглядывая на дорогу, — да каптенармуса не найдешь, да подстилки пожалеет. И то, говорю, что бы завтра не стрелять? Ни свет ни заря шум, крик.
Солдат снял один сапог, задрал ногу на сиденье и стал перематывать портянку.
— А главное что, — продолжал Гончар, зажигая спичку и поднося солдату. Солдат отрицательно мотнул головой. Гончар прикурил сам, поглядел, куда бросить спичку. Солдат покосился:
— А убирать кому?
Гончар засунул спичку в коробок.
— Мне вот отпуск.
Солдат поднял голову.
— По семейным обстоятельствам?
— За службу, — обрадовался вопросу Гончар. — А главное, что обидно. Я на отлично отстреляюсь, а если расчет не на первом месте, то и отпуска мне не видать. Чтоб каждый за всех. Политика у комбата.
Солдат намотал портянку, засунул ногу в сапог, попинал носком сапога в стенку.
— Ты откуда?
— Кривой Рог, — ответил Гончар. — О! Дивчины там! Я вам доложу!
Солдат оживился:
— Что там! На Львовщине, вот да! Мы сопровождали груз, день стояли. А они ходят, они ходят одна к одной! Тебя как?
— Коля.
— Коля! — солдат расправил грудь. — Я заболел! А ты говоришь — Кривой Рог.
— Да хоть и Львовщина, — быстро согласился Гончар, — хоть какое место, мне главное — отпуск.
Солдат хотел еще чем-либо поддеть ефрейтора, но передумал и поглядел вниз.
Внизу у бруствера перед солдатами стоял старшина батареи прапорщик Лялин, недавно перешедший на сверхсрочную службу.