- Не то, чтобы доставал... - Я невесело хмыкнула. - Мы виделись всего-то три раза. На третий раз он вконец распоясался.
Я видела, что с каждым моим словом Влад мрачнел все больше. Каждое произнесенное мною слово приближало плачевную участь Кудрявцева к тройке лидеров в рейтинге 'Худшая смерть' за оценкой Владислава Палисси, эксперта в этой области.
- Распоясался, - повторил Влад, впиваясь руками в руль; костяшки побелели. - Почему ты ничего мне не рассказывала? Почему пустила все на самотек?
- Прости.
Я понимала, что никчемного 'прости' недостаточно, но не знала, что еще можно сказать.
- Когда меня нет в городе, ты всегда можешь обращаться за помощью к Эдуарду.
Я прикусила язык. Ох, знал бы Влад...
- Рита, ты слышишь меня? Мне надо знать, что Кудрявцев сделал с тобой.
Кровь отхлынула от лица.
- Зачем? Ты разозлишься.
- Серьезно?
- Давай без сарказма, - попросила я.
- Говори, - приказал он.
- Не сейчас.
- Я сказал, говори. - Он повысил голос, и по моей спине побежал холодок.
- Нет, - я упрямо качнула головой.
Он больно схватил меня за волосы, и я встретилась с братом взглядом.
Владу бы в щепки разносить дамские сердца, а не головы всяким козлам. Он здорово изменился за последнее время, и продолжал меняться, становясь жестче, немногословней, собранней, расчетливей.
Я смотрела в голубые глаза брата и даже не морщилась от боли.
- Ты что, совсем охренела? - спросил он одними губами.
Вообще-то он выразился несколько иначе.
- Влад, мне больно, - сказала я.
Он отпустил меня и уставился на дорогу.
Все это заняло не больше пяти секунд.
Я постаралась взять себя в руки. Главное - не паниковать. Просто когда паникуешь в присутствии Влада, последствия могут быть погаными. Влад не умеет жалеть или утешать, зато умеет сердиться.
Я вздохнула и ответила на его вопрос.
Влад долго молчал, затем просто сказал:
- Никогда не прощу себе этого.
- Это еще почему? Что за самоуничижение!
- Ты хочешь мести. - Это был не вопрос. Брат вернулся к своему холодному чеканящему тону.
- Я всегда находила слово 'месть' поэтичным. Да, именно мести, но желательно подать ее горячей, понимаешь? Давай посмешим.
- Прости, что сделал тебе больно.
Я не совсем поняла, какую боль он имеет в виду: ту, когда исчезал на полтора-два месяца, и я места себе не находила от волнения, или когда пару минут назад схватил меня за волосы. В любом случае, я не стала уточнять - не хотела знать, давно простив его за то и другое.
Четверть часа спустя мы въезжали в Кварталы. Я оценила усилия Кудрявцева провернуть все по высшему разряду. Честное слово, я невольно восхитилась масштабами безумия этого коматозника.
- Тебе следует переодеться, - сказал Влад, выруливая на боковую улочку.
- Для этого нет времени.
Он посмотрел на меня как-то странно. В этом взгляде читалось: ты босиком, в одной майке и тонких, мать твою, штанах.
Я заткнулась.
Чего в его взгляде не было, так это подозрения. И вот тут-то до меня и дошло: моя коматозность для Влада из разряда тех вещей, которым не суждено случиться, поскольку они идут вразрез с его понятиями, касающихся нас, двойняшек Палисси. Внутри его головы срабатывал блокиратор, отсекая часть информации. Я не видела иного объяснения. Влад большую часть своего времени имеет дело с коматозниками, но не распознал оного в сестре.
Тем временем мы подъехали к супермаркету; в последний раз я была здесь с Константином, причем, бороздила эти ядовито-освещенные просторы тоже в нетоварном виде. Я не стала говорить Владу, что остановилась у Эдуарда, следовательно, часть моих вещей у него дома, и вовсе не обязательно заставлять ранних покупателей нервничать. Утро и так достаточно гнусное, чтобы сталкивать двух лучших друзей, один из которых становится форменным маньяком, когда речь идет о его сестре, а другой по просьбе этой самой сестры утаивает от него правду.
Владислав обошел машину, открыл дверцу с моей стороны и, подсунув одну руку под мои коленки, другу - за спину, взял меня на руки.
- В самом деле? - Я улыбнулась и смахнула снежинку с его носа. Надо признать, нос у него красивый, папин.
- Серьезней не бывает. Слушай, ты легкая, как пушинка, - он улыбнулся, входя в супермаркет со мной на руках. - Рита, ты много куришь.
Я наградила его тяжелым взглядом. Он опустил на меня пол.
Нас провожали взглядами, но разве двойняшкам Палисси есть до этого хоть какое-то дело?
Через минут десять, перекинув через руку фабричное барахло, какого в супермаркетах полно, я задернула шторку примерочной. Далее, вылезла из грязных штанов и майки и натянула на себя черные узкие джинсы и черный ангорский свитер с вырезом. Я не специально подобрала все черное: я бы взяла свитер другого цвета, но, кроме черного, там был розовый и сиреневый. Мое настроение было ни розовым, ни сиреневым.
Захватив скомканные штаны и майку, я вышла из примерочной и направилась прямиком к обувному отделу. Влад шел за мной а-ля тень. Я притормозила перед замшевыми ботинками. Вытащив коробку с тридцать восьмым размером, я села на пуфик. Влад протянул мне черные носки. Оторвав этикетку со штрих-кодом и вручив ее брату, я нацепила носки и зашнуровала замшевые ботинки. Идеально! Я наградила брата улыбкой.
Брат кивнул, взял коробку под мышку, а меня - за руку.
- В следующий раз не отрывайте этикетки, - попросила девушка на кассе и этак негодующе посмотрела на нас. Влад улыбнулся ей, и на его щеках появились ямочки (ямочки у него от мамы, зато у меня мамины губы).
Колючий взгляд кассирши смягчился.
- Не будем, - пообещала я, наблюдая за тем, как она пробивает товар по сорванным этикеткам.
У кассы брат прихватил парочку шоколадных батончиков и две банки энергетика. Стоило ему забрать сдачу, и отвернуться от пьяной от его улыбки кассирши, как его лицо вновь утратило всякое выражение. Он выкинул чек в урну вместе с моими пришедшими в негодность майкой и штанами, включил печку и протянул мне шоколадку и энергетик.
- Влад.
- Ешь шоколад и пей эту ерунду. Тебе нужны калории. Когда все закончится, поедем откармливать тебя к Эдуарду.
Я едва не спросила: а когда? Когда все закончится?
- Влад, можно задать тебе один вопрос?
- Конечно.
- Ради меня ты готов был затянуть на шее свитую Кудрявцевым петлю. Ты... ты сдурел?
Он смотрел на меня несколько долгих мгновений. Кивнул.
- Ради тебя я готов на все.
Я сосредоточилась на комке в горле и попыталась загнать его обратно в желудок, после чего глубоко вздохнула и коснулась руки брата. Я обманываю его. И кто я после этого? Свинья, вот кто.
Так мы некоторое время и сидели: я держала его за руку, положив голову ему на грудь, он обнимал меня правой рукой.
Влад крепкий парень - не мускулистый, но крепкий, натренированный. Он через многое прошел, чтобы стать тем, кем стал: это и изнуряющие тренировки, и травмы, плюс психологически надо быть готовым. Да, я горжусь братом, но в то же время веду постоянную борьбу сама с собой - с каждым разом все сложнее отпускать его, понимаете? Отпускать, не зная, вернется он живым или нет. Я живу в постоянном страхе за брата - страхе, который, благодаря многолетней практике, смогла скрутить в узел. Скрутить, но не задушить. Я боюсь, что однажды Влад не вернется домой, а все благодаря таким психопатам, как Кудрявцев.
Я видела, как зол, как переживает Влад - ему не надурить меня, нацепив одну из своих фирменных масок 'лицо кирпичом'.
Сегодня, тридцатого декабря, Владислав Палисси был зол на весь мир - за то, что тот мог забрать меня у него.