Цезарь быстро переглянулся с ними перед тем, как сказать:
- Чезаре.
Кардинал внимательно уставился на него, но одним взглядом ни слова больше из Цезаря выдавить не удалось. Несколько минут игры в гляделки – и он сдался первым:
- Очень приятно, Томмазо, - протягивая руку для рукопожатия.
Цезарь ответил на жест без заминки.
Очередь Виттории пришла следующей. Цепкий взгляд серых глаз кардинала словно видел ее насквозь.
- Интересно… - протянул он, после короткой паузы, - Как так вышло, что я до сих пор не знал, что у моей подруги детства есть взрослая дочь….
- Ты знал, - сказала Виттория, - Но тебя заставили забыть. Точно так же, как и всех.
За окнами кабинета на Ватикан опускался кроваво-красный закат. Оперев голову на руки, задумчивый кардинал сидел напротив нее, по другую сторону стола. Где-то сзади Джузеппе колотил пальцами по экрану телефона с такой силой, как будто забивал в него гвозди, а сидевший рядом Цезарь, несмотря на напускную расслабленность, все равно слишком явно контролировал каждое слово и движение.
- Фонд… - медленно, словно пробуя слово на вкус, протянул кардинал, - Я мог бы и догадаться. Эти выскочки постоянно лезут в дела, в которых совсем ничего не смыслят.
- Ты знаешь? – Виттория в удивлении отпрянула.
- Виттория, они точат на нас зуб не первое десятилетие. Конечно, я знаю. Но такая наглость… На моей памяти это впервые.
- Ты о чем?
Кардинал поднялся с кресла и подошел к окну.
- Адриано Дзамбони умер сегодня утром в больнице, не приходя в сознание. Через два часа они обработали весь город амнезиаками.
Виттория вздрогнула, словно от удара током. Лицо Дзамбони встало перед глазами.
Еще один памятник на ее личном кладбище. То, о чем и предупреждала Адель. То, чего она не хотела слышать.
То, что произошло еще до того, как они ввязались в этот бой.
Возможно, Адель была права и в остальном.
Смотреть в глаза кардиналу стало невозможно, и Виттория отвела взгляд в пол, только бы случайно не пересечься с ним.
- Чем-чем? – спросил Цезарь, очень вовремя отвлекая внимание на себя.
- Амнезиаками, Чезаре, - повторил кардинал, - Так они называют препараты, которыми можно изменить воспоминания людей.
- Чушь какая-то.
Кардинал повернулся:
- Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя очень странный акцент?
- Бывало пару раз, а что? – в голосе Цезаря сквозила вся подозрительность этого мира.
- Да так, ничего, - легко отбросил эту тему кардинал, возвращаясь к предыдущей, - Масштабы катастрофы пока сложно понять. Мы все еще собираем информацию, но выглядит так, словно они прикрывают что-то очень крупное.
Неожиданно, кардинал обернулся к ней:
- Виттория, скажи мне пожалуйста, ты знаешь, почему они прицепились к тебе?
В задумчивости, она закусила губу. Рассказать все как есть – значило выдать и без того очень хрупкое инкогнито Цезаря и, вполне вероятно, спровоцировать межконфессиональный конфликт. Укрыть – означало утратить единственного возможного союзника.
После непродолжительных сомнений, из двух зол Виттория выбрала третье:
- Я была в команде, которая разработала одну вещь. Потенциально опасную вещь. Она привлекла внимание Фонда, со всеми вытекающими. Но так получилось, что, когда они стерли память всем моим коллегам, меня и моего мужа не было на работе. Они решили не бросать дело неоконченным
- О какой вещи идет речь? – кардинал смотрел на нее с внимательным прищуром.
Виттория оторвала взгляд от пола и с вызовом посмотрела прямо ему в глаза.
- О машине времени.
Под светом бледной луны они с Цезарем медленно шли вслед за кардиналом. Их вещи, - все, что осталось от прошлой, странной и непонятной жизни, - остались ожидать конца этого бесконечно долгого дня в одном из зданий, похожем на помесь очень аскетичной гостиницы и казармы под сомнительной охраной уснувшего без задних ног Джузеппе.
Прохладный ветерок отправлял мурашки в путешествие по спине.
- Время – это очень деликатная материя, - говорил кардинал, обращаясь одновременно ко всем, и ни к кому конкретно, - Одни могут считать, что не существует ничего, кроме настоящего, с каждым мгновением перемещающегося вперед. Другие – что все было предопределено с момента Сотворения и времени в том понимании, что мы вкладываем в него, попросту не существует. Не более, чем ошибка восприятия нашего несовершенного сознания. Но никто не сможет ответить на вопрос, что произойдет, если попытаться вмешаться в его естественное течение. Наверное, это прозвучит странно из моих уст, но в этой ситуации я согласен с Фондом.
Спорить с кардиналом под этой луной отчего-то совсем не хотелось.
- Прошлое невозможно изменить, однако никто не может знать, какие катастрофы последуют за попыткой.