Такая неожиданная и резкая перемена пугала больше, чем хотелось признавать.
- Как-то это неправильно… - оторвавшись от стекла, тихо выдохнула Виттория в слепой надежде, что простого отвлечения хватит для того, чтобы избежать чего-нибудь непоправимого.
Подействовало. Карстен перестал трясти Веннера и обернулся.
- Витто, ты о чем? – в мгновение ока его голос смягчился, а хватка ослабла.
- Он только успел сказать нам, кто он такой, а мы развернулись и убежали. Как-то это неправильно. Пойду к нему схожу.
В звенящей тишине Карстен растерянно пожал плечами:
- Ладно…
Его пальцы разжались, выпуская халат Веннера. Оказавшись на свободе, тот сразу ожил и отряхнулся:
- Мне тоже пора, у меня обход, - торопливо сказал он. Так, словно этот обход он только что выдумал, только чтобы оказаться от них подальше.
Карстен встрепенулся, помотал головой и в мгновение ока снова стал похож сам на себя.
- Слушай, Конрад, извини. Вспылил, - виновато улыбнувшись, сказал он.
- Да ничего, бывает, - слишком быстро и слишком наигранно отозвался Веннер, - Я понял, никому ничего. А теперь мне и правда пора.
- Погоди, - Карстен ухватил Веннера за локоть, и тот замер. В его глазах снова промелькнул страх.
Покачав головой, Виттория вышла в коридор. Дверь за ее спиной захлопнулась, отсекая все звуки пусть и ставшей более мирной, но все-таки перепалки.
Нервы сдавали не только у Карстена, но и у них всех. Ситуация, в которой они оказались, выходила за рамки всего возможного – а необходимость хранить молчание только все усугубляла. Даже если она и существовала только в голове Карстена.
Даже в пахнущем медикаментами воздухе ощущалось что-то, чего здесь совсем не должно было быть.
В палате Цезарь сидел на кровати спиной к двери и увлеченно ковырялся с чем-то. Рядом с ним на покрывале валялись мелкие непонятные детали, а телевизор на стене радовал черным экраном и молчанием. Открывшаяся дверь не заставила его даже обернуться – и Виттория замерла на пороге в нерешительности.
Что он бормотал себе под нос разобрать не удавалось.
Помявшись в дверях несколько минут, Виттория тихо постучала по косяку, чтобы привлечь к себе внимание.
Этого оказалось достаточно. Цезарь обернулся – и она прикрыла глаза. Этого просто не могло было быть. Все-таки Карстен был прав – между отправкой Артура на 10 минут в прошлое и появлением здесь и сейчас человека, который умер несколько тысяч лет назад, была пропасть.
Пропасть, которую нечем было заполнить.
- Привет[1], - голос Цезаря вернул ее обратно в реальность, - Quid accidit? Quo tam celer aufugistis? [Что случилось? Вы куда так быстро убежали?]
Такой простой и вместе с тем такой сложный вопрос. Как назло, все и без того паршивые знания латыни разом выветрились из головы – и после нескольких минут бесплодных попыток собрать их в подобие ответа Виттория сдалась:
- Я не знаю, как объяснить.
Цезарь криво усмехнулся, - из-за повязки на глазу выглядело совсем странно, - но ничего не сказал. В руке у него блестело что-то похожее на маленькую стеклянную панель, и Виттория тут же уцепилась за эту возможность перевести разговор в потенциально более понятное русло:
- Что делаешь?
И тем самым совершила самую большую ошибку в своей жизни. Вал непонятных слов обрушился на голову, погребая ее под собой, и выбраться из-под этой лавины не представлялось возможным.
Когда ее непонимание стало очевидным, Цезарь осекся и вопросительно вздернул бровь.
- Извини, - Виттория неловко улыбнулась и развела руками, - Я совсем ничего не понимаю. Можешь говорить помедленнее?
- Possum conari [Могу попробовать], - хмыкнул он, и тут же промазал.
Виттория могла только догадываться, что значило второе слово.
- Adveni [Подойди], - догадавшись, что между ними выросла лингвистическая стена, теперь Цезарь сопровождал все свои слова вполне однозначными жестами.
После секундного замешательства, Виттория подошла, и он протянул ей то, что держал в руках. Полностью разобранный пульт от телевизора, всеми платами наружу.
- Ne multa, quaero invenire, quomodo id operat [Если вкратце, пытаюсь понять, как это работает], - вполне резонно не надеясь на понимание, он нажал на кнопку включения.
Телевизор моргнул и отобразил экран загрузки операционной системы.
- Aspice [Смотри], - его палец указывал куда-то вовнутрь несчастного пульта, - Nil intra movetur, at aliquo modo huius televisorem accenditur. [Внутри ничего не двигается, но все равно каким-то образом телевизор включается]
Виттория усмехнулась:
- То, что ты ничего не видишь, не значит, что там ничего не двигается.
Сюрреализм ситуации просто вынуждал не относиться к ней серьезно. Человек, существовавший только на страницах школьных учебников, никак не мог сейчас сидеть перед ней с разобранным пультом от телевизора в руках и пытаться понять, как он работает. Этого просто не могло было быть.