Гора документов немым укором зловеще нависала над головой.
Придется брать ее с собой, сегодня поработать в спокойствии ему не светило.
- Все готово, хозяин, - запыхавшийся и вспотевший от напряжения Зенон ворвался в таблинум без стука, - Тебя уже ждут.
- Отлично, - окинув прощальным взглядом гору дел, Гай поднялся с кресла.
Чем раньше они управятся с жертвоприношениями, тем больше будет времени разобраться с оставшимися делами, которые никак нельзя было забрать с собой.
Вместе с Зеноном, Гай вышел в многолюдный атрий.
- И еще, - опустив голос почти до шепота, добавил Зенон, - Марк Лепид просил тебе передать, что его не будет на заседании, он уже отправился к легионам.
Губы растянулись в ухмылке. Лепид как вошел в раж вчера вечером, так и не собирался останавливаться.
Пусть Кальвин и не отправлялся на Восток вместе с ними, у него дома тоже негде было плюнуть. Вся коллегия понтификов собралась в полном составе, прихватив с собой рабов, и вместе с личными гостями Кальвина и кучкой обычных зевак создала невероятное столпотворение. Последние приготовления, так или иначе, затронули почти всех.
Едва переступив через порог, Гай оказался посреди водоворота – и голова тут же отреагировала усилением боли.
Кое-как протиснувшись сквозь нестройные ряды желающих пообщаться , он все-таки нашел хозяина дома, который негромко переговаривался с гаруспиком Спуринной в дальнем углу атрия.
- Ну что, - поравнявшись с последним, Гай ухмыльнулся, - Как видишь, мартовские иды уже наступили, а я все еще жив.
Дурацкое предсказание, в которое он не верил с самого начала, все равно то и дело всплывало в голове – особенно когда все снова шло наперекосяк. Наконец-то в этом вопросе можно было поставить окончательную точку.
От пристального взгляда Спуринны по спине побежали крупные мурашки даже до того, как тот открыл рот и сказал:
- Наступили, но еще не прошли.
Поистине уникальный человек! Единственный гаруспик на его памяти, который действительно искренне верил в то, что говорил.
Было в этом что-то от душевного расстройства.
Ухмыльнувшись еще шире, Гай отмахнулся от него и его дурацких идей, и переключился на Кальвина:
- Ну что, все готово?
Кальвин кивнул:
- Да. Пойдем. Быстрее начнем, быстрее закончим.
За то недолгое время, что Гай провел у Кальвина, Город успел полностью проснуться, и теперь на улицах было не протолкнуться. Немного впереди них, ближе к скрытому под строительными лесами остову будущей курии, по Форуму чинно двигалась другая, явно организованная процессия.
- Кассий решил отпраздновать то, что его сын надел мужскую тогу, именно сегодня, - заметив, куда смотрит Гай, зачем-то прокомментировал Кальвин.
- Я в курсе, - кивнул Гай, - Странно это все. Почему на два дня раньше?[1]
Кальвин недоуменно пожал плечами – и они, разминувшись с процессией прямо у ростр, пошли дальше. Мимо храмов, по извилистой дороге, вверх на Капитолий.
Жертвоприношения не затянулись надолго. Жертвенный ягненок был в полном порядке.
Чего нельзя было сказать о голове Гая. Пятна появились перед глазами, как только раб занес нож над шеей ягненка и продолжали расти до самого конца церемонии. Если бы Спуринна узнал об этом, он тут же объявил бы это дурным предзнаменованием.
К счастью, узнать ему было неоткуда.
Пятна уменьшились и растворились по дороге домой, но на смену им вернулась головная боль, настолько сильная, что утреннее недомогание начало казаться незначительным неудобством.
Выдержки хватило только на то, чтобы кое-как дойти до дома и упасть на кровать в темной комнате. Кальпурния, едва заглянув к нему, понимающе кивнула и закрыла за собой дверь. Сейчас любой звук делал только хуже.
Все планы на день пошли прахом, и радовало только одно - мигрень никогда не длилась долго, и до вечера ему должно было стать легче.
Сложно было сказать, сколько он провалялся в полной темноте, ожидая облегчения. Время тянулось как кусок липкой глины, пока дверь неожиданно не распахнулась нараспашку, впуская вовнутрь яркий солнечный свет.
Голову прострелило – и Гай зажмурился, пытаясь хоть как-то уменьшить боль.
- Ты здесь?! – воскликнул бестелесный голос, в котором он безошибочно распознал Децима Брута, - Сенат уже собрался, все ждут только тебя, а ты тут валяешься?!
- Да не ори ты так. И дверь закрой, - сквозь сцепленные зубы, процедил Гай, - У меня голова раскалывается.
Он рискнул снова открыть глаза только после того, как услышал негромкий стук.
В полутьме растрепанный и чем-то сильно взбудораженный Децим Брут невольно навевал не самые оптимистичные мысли.