– Да, – вымолвил генерал. – Как он столько лет держится. Один живет или есть семья. Удивительно. Но я отвлекся.
– Даже если он будет курьером, то это снижает риск провала нашего агента при наличии у него информации.
– Не подставить бы нелегала.
– Мы не подставим, мы не знаем, в каком качестве он там появится. Риск есть всегда, он знает это лучше нас.
– А это будет твоя задача. Завтра в час дня, придешь отдельно, и мы обсудим. Свободен.
Виктор Николаевич поднялся и вышел. Оставшись один, генерал несколько минут сидел, молча, думая о возможном развитии операции. Он был профессионал и понимал, что использовать нелегала для краткосрочной операции опасно, но кто знает, может быть, это и выход, и это тот единственный шанс, что им предоставлен. Генерал поднял трубку одного из телефонов и набрал номер: – Я сейчас спущусь.
После этого вышел, сказав секретарю, что будет через час, не посвящая его, куда направился. Он знал, что не все дела сотрудников могли принести к нему в кабинет.
2
Я уже не спал, но глаза еще были закрыты, память сна была свежа, и там, во сне, мне казалось, что я чувствую запах хвои, озерной воды и прелых листьев. Мое воображение рисовало мне яркую картинку начала осени в лесу на берегу озера. Я хотел быть там, наслаждаться тишиной, легким теплым ветерком, что срывает листья, и те, с шорохом, ложатся на землю, а я просто сижу, отгоняя мысли, очищая голову от их случайности. Но, увы,я был там, где был. Улыбнувшись, открыл глаза, и увидел привычную обстановку своей спальни. Чувствовал я себя бодрым, выспавшимся, полным сил, и начал мысленно строить планы на день, чуть дальше, но не забегал далеко вперед, что было смешно при моей профессии. Я думал, что время со мной, и я им могу распоряжаться, хотя бы в эти ближайшие дни. «Хочешь рассмешить Господа, расскажи ему о своих планах» вспомнилась кем-то произнесенная или прочитанная фраза, и улыбка стерлась с моего лица. Да, ошибался я строя планы в эти минуты, но, к счастью, еще не знал об этом, поэтому поднялся с хорошим настроением.
Раздвинув шторы, посмотрел за окно, погода не радовала: моросил мелкий дождь, хотя сквозь тучи пытались пробиться солнечные лучи и им это удавалось. Приоткрыв балконную дверь, я выглянул – сыро. В течение последующих тридцати минут я занимался гимнастикой, чтобы поддержать себя в форме, а затем отправился в душ. Уже позже, войдя на кухню, чтобы приготовить себе завтрак, я заметил, что остатки рваных туч уже покидали небо Парижа.
Приготовив омлет и сварив кофе, я разместился за небольшим столом, наблюдая, как очищается небо и настроение, и так не плохое, поднялось еще на несколько градусов выше. Потребности в спешке идти на работу у меня не было, но это не значило, что я мог весь день сидеть и наблюдать за капризами погоды. Пора приступать к делам. Когда уже выехал на улицы Парижа, чтобы отправиться на работу, то о дожде напоминал лишь мокрый асфальт, да и то в тени, где тот еще не успел высохнуть. Теплый весенний день отвоевывал свое.
Я неспешно двигался в потоке машин, водители которых, как и я считали, что вот у меня есть дела, а вы то, куда все едете? Мой путь лежал к галерее, владельцем которой я являлся. Ранее у меня были иные виды бизнеса, я сумел неплохо заработать и был вполне состоятельным, но теперь была только галерея, она была для души, но и доход приносила. У меня было много знакомых в мире искусства, как во Франции, так и за ее пределами, поэтому жизнь не была скучной.Моя деятельность, как официальная, так и не очень, позволяла мне много, где бывать в мире, но,к сожалению, не всегда по собственному желанию. Я, Жан Марше, француз, галерист, на самом деле был разведчиком – нелегалом, проще шпионом, а именно, Егор Зотов, с оперативным псевдонимом ZERO. Почему ZERO? В «Тайной доктрине» Блаватской Е.П., написано «нуль становится числом, только когда одна из других девяти цифр предшествует ему, являя, таким образом, его сумму и мощь». Это было про меня. Мой нелегальный выход наступал лишь тогда, когда совершалось какое-то событие, не без участия человека. Эти действия, порой незнакомых мне людей, вынуждали меня отвлечься от галереи и интересоваться иными вещами и событиями.
Вот уже много лет я живу в Париже, веду свой бизнес в области искусства, иногда в других областях, где есть возможность получить доход, и жизнь моя – жизнь холостяка. Разве можно жить с кем-то, ежедневно, и не быть искренним, пусть не всегда, но за редким исключением? У меня же все наоборот. Для меня искренность слишком дорогое удовольствие. Сам я с опаской отношусь к человеку, когда меня уверяют в искренности. Мой опыт говорил, что искренность, еще не гарантия правды, и я сам научился лгать, вернее меня этому научили. Ложь, бывает, необходима в моей деятельности. Солгал одному, тот солгал другому, и ложь прошла, потому что последний искренне верил в то, что говорил. Это давало возможность использовать человека вслепую, хотя он мнит себя игроком. Быть лжецом искусство, но и их надо уметь вычислять. Лжец соврав, проверяет вашу реакцию, глядя в лицо, чтобы понять, клюнули вы на ложь или еще надо что-то добавить. Те же, кто говорит правду не прибегают к дополнительным приемам, они верят, что им поверят на слово. Вот последним, мне чаще и приходилось прикидываться. Я в своей жизни двигался сквозь время, смотрел вокруг, запоминал, наблюдал.