Генерал: Прежде всего заявление Помощника префекта о том, что он в присутствии Префекта слагает с себя ответственность, я услышал не в тот вечер, а позже, во время одного из разговоров с ним. Впрочем, повторяю еще раз, я не могу утверждать, что бездействовали Префект, его помощник или кто-либо другой, обязанный поддерживать порядок. Положение, которое я наблюдал, нельзя было охарактеризовать как бездействие со стороны полиции. И нельзя было сделать вывод, подобный вашему, что полицейские силы остались без командующего. Все офицеры, переходя с места на место, пытались по мере сил сдерживать толпу.
Следователь: Принимая во внимание огромную толпу инакомыслящих, нападение на Зет перед входом в клуб, его речь на митинге, нападение на Пирухаса и других граждан, бомбардировку камнями зала и выкрики, — принимая все это во внимание, как вы, при наличии вашего огромного опыта работы в полиции, не расценили положение как чрезвычайно серьезное?
Генерал: Если положение можно было бы определить как чрезвычайно серьезное, тогда согласно девятому пункту устава жандармерии я действительно был бы обязан принять на себя лично командование. Но такие нарушения порядка, как вышеупомянутые, обычное явление на митингах. Бывали даже такие случаи, когда присутствовавших на митинге прокуроров коммунисты забрасывали камнями, и все-таки положение не могло быть расценено как чрезвычайно серьезное. В данном случае следовало бы это сделать, если бы мы предвидели, что будет тяжело ранен Пирухас и смертельно ранен Зет. Но как можно было это предвидеть? Признаюсь, в нашей практике мы очень редко встречались с нападением на санитарные машины Красного Креста. За все время моей работы в полиции я помню только один случай, когда во время партизанской войны бандиты напали на санитарную машину. И опять-таки, если бы я стоял на углу улицы Спандониса и видел, как мне навстречу несется трехколесный мотоцикл с кузовом, разве пришло бы мне в голову, что это умышленное нападение на меня? Такие средства политического убийства не слыханы в эпоху, когда человек осваивает морские глубины и готов полететь на Луну.
Следователь: Таково и мое мнение.
Генерал: Впрочем, приняв на себя лично ответственность за поддержание порядка, я не сделал бы более того, что сделал Префект. В Нейтрополе в течение шестьдесят первого, шестьдесят второго и первой половины шестьдесят третьего годов состоялось тысяча пятьсот сорок митингов в закрытых помещениях, большей частью коммунистических, на которых никогда не обходилось без небольших беспорядков. Спрашивается, если бы на всех этих митингах я принимал на себя инициативу, разве не были бы осуждены на долговременное бездействие префект полиции и подчиненные ему офицеры? Отстранение от командования без серьезного на то основания равноценно оскоплению и известным образом отражается на общественных интересах.
Следователь: По мнению многих лиц, если бы в тот вечер вы приняли на себя командование, то благодаря вашему авторитету и большому служебному опыту достигли бы лучших результатов.
Генерал: Нет. Хотя мне и льстит вышесказанное, я должен заметить, что служебный опыт зависит главным образом от длительности службы офицера. А Префект служит в полиции на пять лет больше, чем я. Следовательно, у него и опыта больше. О нем всегда отзываются как о прекрасном офицере, и он действительно прекрасный офицер, несмотря на то что в данном случае он проиграл сражение. Это офицер с огромным авторитетом.
Следователь: Были ли в районе митинга транспортные средства полиции: машины, мотоциклы и так далее?
Генерал: Не помню.
Следователь: Когда был ранен Зет, попытался ли кто-нибудь из полицейских задержать виновного?
Генерал: Как мне сообщили, пытались многие. Кто и каким образом, я не спрашивал.
Следователь: Знали вы раньше Янгоса Газгуридиса?
Генерал: Очень возможно, что я знал его раньше, но только в лицо, то есть мне были неизвестны его паспортные данные, ведь речь, очевидно, идет о человеке, которому в прошлом я оказывал некоторые услуги. Впрочем, из уважения к жандармерии я всегда понимал свою миссию гораздо шире, чем обычная служба, и постоянно старался помочь всем, обращавшимся ко мне с различными просьбами, даже если при этом я вынужден был иногда использовать свое влияние и связи в обществе. Вот чем завоевал я любовь народа, тем более что я помогал людям независимо от их политических взглядов и даже сторонникам левых. Таким образом я направлял несчастных и заблудших на путь служения родине и вместе с тем доказывал, что государство, одну сторону деятельности которого я представляю, сочувствует нуждающимся гражданам.