— К сожалению, я никого из них не могу опознать, — возвращая фотографии, сказал Пирухас сотруднику Главного управления безопасности.
5
На рассвете к нему пришли и разбудили его. «Опять я понадобился этим сволочам», — выругался про себя Варонарос. Но на этот раз его не повели в участок к Мастодонтозавру, а повезли совсем в другую сторону, к центру города. Его ждал сотрудник Главного управления безопасности, накануне вечером посетивший Пирухаса.
— Дела твои обстоят неважно, — сказал он, как только Варонарос вошел к нему в кабинет. — Сегодня одна афинская газета опубликует твою фотографию, а под ней будет написано, что ты избил депутата. Пирухас сам опознал тебя по фотографии. Но ты должен все опровергнуть. Ты пойдешь в больницу АХЕПАНС, где он находится на излечении, четвертое отделение, тридцать вторая палата, и заявишь протест, скажешь ему напрямик: он, дескать, не знает, что говорит, а ты не имеешь никакого отношения к тем событиям и прочее — в общем, все, что придет тебе в голову. — Посмотрев на него мутными глазами, Варонарос кивнул; он не любил, когда его будили чуть свет. — Теперь слушай внимательно, — продолжал сотрудник управления. — Вся хитрость вот в чем: ты пойдешь туда не сейчас, а подождешь до десяти. В это время первый самолет компании «Олимпиаки» доставляет нам афинские газеты. Вот тогда-то ты и пойдешь в больницу. И создастся впечатление, что раньше ты ничего не знал, никто тебе ни слова не говорил. Просто ты увидел свою фотографию на первой странице, прочел сам или попросил кого-нибудь прочитать подпись, возмутился и добровольно — заметь, это слово — ключ ко всему, — добровольно пошел выразить свой протест. Понял?
Варонарос утвердительно кивнул.
Он вернулся домой. Жена сварила ему кофе. Ее удивил его хмурый вид.
— Куда ты таскался ни свет ни заря? — спросила она.
— Дела, — ответил он односложно.
Его жена, так же как братья и сестры, не сочувствовала тем, у кого на службе он состоял. Но родственники относились к нему снисходительно, зная, как трудно заработать деньги, к тому же, не имея разрешения на торговлю, он вынужден был выплачивать определенную долю вдове Загорьяну, владелице ларька.
Около восьми Варонарос пришел на рынок и там, стоя за прилавком, то и дело с нетерпением поглядывал на большие уличные часы. Он неточно взвешивал фрукты, неверно давал сдачу. Ровно в десять он закрыл ларек и поехал на автобусе в больницу АХЕПАНС. Там он попросил разрешения повидать депутата Георгоса Пирухаса, четвертое отделение, тридцать вторая палата, но ему ответили, что больного осматривает врач и что придется подождать. По той же самой причине в вестибюле сидел и ждал Следователь. Варонарос его не знал и не обратил на него никакого внимания. И Следователь тогда еще не знал Варонароса. Вскоре сестра милосердия пригласила их пройти к больному.
Войдя в палату, Варонарос разразился негодующей речью. Он заявил, что не имеет никакого отношения к фотографии, напечатанной сегодня в афинской газете. Пирухас и Следователь в недоумении уставились на него.
— В какой газете?
— Не знаю, как она называется. Да та, что пришла из Афин. Я там с корзиной, зажатой между ногами, смахиваю на гангстера. Грамоте я не обучен, — продолжал он с жаром. Второй класс начальной школы не кончил, и заголовки в газетах читаю по слогам. Поэтому я сроду газет не покупаю. Но сегодня, ровно в десять, мимо моего ларька проходил газетчик. «Не знал я, что ты хулиган», — сказал он мне с укором. «Это я хулиган?» — с удивлением спросил я. Тогда он достал какую-то газету из связки, что держал под мышкой, развернул ее и сунул мне под нос мою фотографию. Я прямо обомлел. В первый раз довелось мне видеть себя в таком жалком виде... Парень тот работает в агентстве печати Куцаса, у него киоск на углу улиц Венизелоса и Эгнатия. Каждый день утром проходит он мимо меня, и мы всегда здороваемся... Я тут же побежал к своему брату — он человек грамотный, рассказал ему все в подробностях, и он посоветовал мне обратиться в Главное управление безопасности и узнать там, где вы находитесь. Я так и сделал, а потом приехал сюда. Ну, так вот, господин Пирухас, я тебя вижу впервые. Как это ты берешься утверждать, что видел меня раньше?