Так, в компании с Янгосом и Вангосом Варонарос сел за решетку в то самое воскресенье, когда состоялся ответственный футбольный матч, первый в его жизни ответственный матч, который ему пришлось пропустить. И он был безутешен также и потому, что не мог пойти в свою голубятню и посмотреть на слепых, только что вылупившихся птенчиков.
6
Он чувствовал, что на плечи его лег непосильный груз. В начале своей карьеры Следователь был полон страстного желания служить справедливости. Но судебное дело, целиком свалившееся на него, по крайней мере на первых порах, напоминало снежный ком. Чем дальше, тем трудней становилось его положение. Виновен был не один человек, не два, а десятки людей. Не мог же Следователь объявить виновным все общество, всю государственную систему! Чтобы добиться победы, нельзя было переходить сразу во фронтальное наступление. Он должен был завоевывать область за областью, начиная с наименее укрепленных районов.
Теперь он уверился в одном: весь город был причастен к преступлению. Какой бы камень он ни сдвинул, в какую дверь ни постучал — всюду находил он ниточку, клубок ниток, связанный с делом Зет. Он не мог раньше представить себе, что такое множество лиц, на первый взгляд не имеющих отношения друг к другу, составляют одну шайку; что под прикрытием законности существует тайный, прекрасно налаженный механизм, действующий по законам темного царства.
К чьей бы одежде Следователь ни прикоснулся, он марал себе руки. Его мучил вопрос, выдержит ли он до конца. За свою жизнь он не страшился. Но он видел, как увеличивается пропасть между ним и окружающими. Дело продвигалось вперед, обрастая все новыми шипами, оставлявшими на коже Следователя кровавые царапины. Под мундирами скрывались ехидны. Откуда взялась такая нечисть? Он не был силен в теории, но постепенно убеждался, насколько глубоко прогнило это общество, если так много людей оказались замешаны в одном преступлении, которое можно было совершить, наверно, гораздо проще.
Было лето. Стояла ужасная жара, невыносимая из-за испарений Салоникского залива. Пришло время отпусков. Но он заявил своему начальнику, что отказывается от отпуска в этом году: он не мог бросить дело, не распутав клубка. Он должен был прийти к определенным выводам. Чтобы понесли наказание не только темные личности, гориллы и амебы, но и некоторые представители хищников.
Идя напролом, он, конечно, рисковал потерять место. Поэтому он очень осторожно отдирал бинт от гнойной раны. Он знал, что держит все нити в своих руках, и решил не отступать ни перед кем и ни перед чем.
Следователь понимал, что теперь глаза всей Греции прикованы к нему. Люди ждали, чтобы он вытащил змею из норы. Но змея оказалась такой огромной, что, вылези она на поверхность, нора ее поглотила бы всю землю. Боа, удав, не вылезал, не мог вылезти на солнечный свет, потому что сросся со своей порой. Их невозможно было отделить друг от друга. Но Следователь не отступал.
Между тем Нейтрополь у него на глазах становился все меньше и меньше, сжимая его в своем страшном кольце. Следователь чувствовал, что задыхается здесь. А он так радовался прежде, получив назначение в Нейтрополь, который считал большим городом. Теперь Нейтрополь казался ему ужасной дырой. На улицах некоторые знакомые перестали здороваться с ним, а кое-кто лишь холодно кивал ему. Это были представители класса, искавшего в его лице защитника, а не обвинителя. Они не могли примириться с тем, что молодой, ничего из себя не представляющий следователь смотрит на столпов общества, опору государственной власти, как на подозрительных личностей.
Из-за жары работать было невыносимо трудно. Днем он включал два вентилятора в своем кабинете; ночью не смыкал глаз, перебирая все в памяти и боясь что-нибудь упустить. Он жил последнее время в страшном напряжении и не знал, на сколько его хватит. Лишь мать, которая терпеливо поджидала его каждый вечер дома и проявляла о нем исключительную заботу, придавала ему мужество в ожесточенной борьбе с дикими зверями джунглей, чудовищами и уродами, которых он дал обет извести.
7
Жара не донимала его в больнице АХЕПАНС, которая была нужна ему не столько для лечения, сколько для спасения от преследователей. Наверно, впервые в своей жизни спал он на такой мягкой кровати, на таких чистых простынях, и сестры милосердия были необыкновенно предупредительны, как горничные в дорогих отелях. Изредка он ходил навещать Пирухаса, который лежал в том Же коридоре через несколько палат от него. Но Хадзис был мрачно настроен. Дело Зет уплыло из его рук, и он не в состоянии был ничего предпринять. Он сделал что мог, прыгнув на ходу в грузовичок. Теперь в игру включились умные люди, вооруженные знаниями, образованием, тем, чего ему не хватало.