Мысль, что вождь погиб у него на глазах, причиняла ему нестерпимую боль. Хадзис запомнил его таким, каким видел за несколько минут до смерти: вот он, сильный, красивый, спускается по лестнице, отодвигает засов железной двери. Огромная волна вырывает его из дружеских рук, которые должны были создать вокруг него надежный заслон, и тогда никто не посмел бы его тронуть... А потом все погребла ночь... Как жить дальше ему, Хадзису? По газетам он следил за развитием событий. Но следствие топталось на месте, не могло уловить некоторые нити. Он же, поймав эти нити, не в состоянии был ничем помочь Следователю.
Хадзису недоставало Зет. Страшно его недоставало. Он любил представлять себе все образно, и ему казалось, что вождь — это великолепная пробка в бутылке, полной удушливых газов. Пробка вылетела, и все вокруг теперь отравлено газами... Хадзису недоставало красивой мужественной поступи Зет и особенно его бесстрашия. Ему недоставало этого прекрасного человека, меча среди перочинных ножей. Каскада волн в час отлива. Хадзис смотрел в окно на новые университетские здания, купол обсерватории и легковые машины перед больницей. Он размышлял о бренности жизни. Грош ей цена, раз она может так легко оборваться. Но то, что после смерти человек не пропадает бесследно, кое-чего стоит. Голова у Хадзиса разламывалась от боли, когда он напряженно думал. Он обратил внимание на то, что в газетах не упоминалось о дубинке Янгоса, из-за которой страдал он от головных болей. Дубинки не было в материалах следствия. Почему? Кто ее скрыл? Куда она исчезла?
8
«Я содержу деревообделочную мастерскую в Нейтрополе на улице... дом номер... Дубинки я изготовляю только по заказу жандармерии. Так, если мне не изменяет память, до сегодняшнего дня мне довелось дважды принимать участие в аукционе, который устраивает Главное жандармское управление центральной Македонии, и изготовлять каждый раз около пятисот дубинок. Иногда какой-нибудь жандарм заходит ко мне в мастерскую и заказывает дубинку, которую я ему бесплатно делаю. Последнее случается редко не чаще, чем раз в месяц. Я никогда не принимал заказов от частных лиц и никогда с этой целью ко мне не обращались частные лица с запиской от полицейских властей. Но приблизительно месяц назад в мою мастерскую явились три гражданина и попросили меня сделать им три дубинки. Не зная, кто они такие и желая от них отвязаться, я сказал, чтобы они принесли мне записку из жандармерии. Эти неизвестные мне граждане ушли и больше не показывались. Дубинки я изготовлял длиной сорок сантиметров с отверстием на конце для продевания ремня. Вышеупомянутые дубинки, сделанные мной для Главного жандармского управления, я покрасил в темно-коричневый цвет. Те же, что я раздавал бесплатно жандармам, я не красил; они сохраняли естественный цвет того дерева, которое шло на их изготовление».
9
Раздался телефонный звонок. Журналиста спрашивал какой-то человек из Нейтрополя. Он сразу насторожился.
— Кто это говорит?
— Вы меня не знаете. Мое имя Михалис Димас, я рабочий нейтропольского порта. Мне необходимо повидать вас.
У журналиста мелькнула мысль, не ловушка ли это. После разоблачения Варонароса несколько раз ему угрожали расправой.
Неизвестный говорил по телефону, слегка запинаясь.
— Зайдите в редакцию газеты.
— Я первый раз в Афинах и не знаю, где она находится.
— А откуда вы сейчас говорите?
— С площади Омония.
— Прекрасно. Найти редакцию очень легко. Идите по Университетской улице к площади Синтагма. Справа вы увидите вывеску газеты. Второй этаж, комната восемнадцать.
— Сейчас приду.
Журналист предупредил швейцара, что вскоре его будет спрашивать человек, внушающий ему опасение, и попросил внимательно оглядеть его и подробно расспросить.
Сам он был не из трусов. Но после того, как, разоблачив Варонароса, он направил следствие по новому пути, у него появились веские основания считать, что от него хотят избавиться. Своего коллегу он попросил присутствовать при разговоре с неизвестным.