— Ого, ну ты даёшь. Сам узнал, все самоё интересное, что тебе ещё надо? Размер ноги? – начал ржать друг. А вот мне, вообще не до смеха было. — Так ладно, будет тебе информация. Хотя постой, как ты сказал? Изотова Альбина Андреевна, интересно… что-то знакомое.
— Что интересного?
— Так, дай время. Перезвоню. Проверю кое-что. Она это или не она. Если да, то зачем она тебе? Где ты с ней пересекся? Она вроде московская. Если конечно это та, о ком я подумал.
— В смысле московская? Не томи Артём, мне совершенно не до смеха. Я в полной заднице, без права на апелляцию, – рыкнул уже я от нетерпения.
Зря я его хвалил, переоценил.
— Так! Не кипятись. Перезвоню, как уточню. Жди. Отбой, – отрезал этот смертник и сбросил звонок.
Что то мне подсказывает, что дело дрянь. И чем дальше, тем хуже я себя чувствую.
Да. Так конкретно, я ещё никогда не лажал.
Глава 3.
Когда от боли капает слеза…
Когда от страха сердце бьётся…
Когда от света прячется душа…
Когда от горя жизнь вся рвется…
Ты посиди тихонько в тишине…
Закрой глаза, и понимая, что устала…
Сама себе скажи наедине…
Я буду счастлива! Во чтобы то ни стало!!!
Автор неизвестен.
Совсем не хотелось открывать глаза. По своему разбитому состоянию я поняла, это снова произошло. Из меня как будто высосали все жизненные силы. Горло болело, пить хотелось безумно. Из-за сухости во рту, ощущала себя выжженным полем. Тело ватное, мышцы ноют, даже кости болят. Если встану, однозначно, мне грозит головокружение и стремительный полёт вниз. Нет уж. Я лучше полежу пока, раз пришла в сознание, этого достаточно. Но куда там. Жажда снова напомнила о себе. Пришлось собрать себя и тихо открыть глаза.
Она ожидала увидеть, яркий утренний рассвет, который светил в глаза, но оказывается было темно. А в палате горела одинокая, настенная лампа, создавая полумрак. Часы на стене показывали половину десятого. В руке торчала капельница, которая уже почти заканчивалась. Но что самое удивительное, в палате никого не было.
Обычно, после таких срывов, ей делали чудо укол и она на сутки, иногда, даже на две, выпадала из жизни. Постепенно она привыкла к этим срывам и только сравнивала их с предыдущими. В таких раздумьях, она пропустила момент, когда дверь в палату открылась, и вошла бабушка в сопровождении своих неизменных подруг. Опять она заставила её переживать, а у неё сердце, давление. Это она должна её поддерживать сейчас, как никак у неё возраст, а не наоборот. На её бледном лице засияла улыбка, когда она увидела меня в сознании.
— Голубка моя, как ты? – подошла она и взяв мою руку в свою, села на край кровати. — Кровиночка ты моя.
— Хорошо ба, не переживай пожалуйста, – то ли прохрипела, то ли прошептала я, царапая словами горло.
— Маш, ей бы водички, – вмешалась замечающая все, баба Нина.
Я послала ей улыбку в благодарность.
— Конечно конечно, сейчас, моя голубка, что же это я, – засуетилась бабушка.
Через минуту, я с их помощью сидела в кровати, и с поддержкой ба, пила самую сладкую воду. Мои руки дрожали как у пьяницы, поэтому самой, не получалось ровно, удерживать стакан.
Все дружно молчали, никто не пытался выпрашивать что случилось. А почему? И так все всё знают. Вот такая дружная тактичность.
Вскоре вошла медсестра и убрала капельницу. И сразу после её ухода, я увидела в дверях подругу с сыном.
Мой сыночек. Свет моих очей, мое солнце, мой аккумулятор, спасение от темноты и одиночества.
— А вот и мы! — прокричала Маша и подошла ко мне, чтобы передать Ромашку.
— Ма–ма.... – пытался выговаривать мой сладкий, полное слово, и уже тянул ко мне свои ручки.
— Привет, мой хороший, – шепнула с дрожью в голосе. Так бы и съела его.
Вдохнула сладкий, детский запах своего сына и поняла, что это и есть смысл всего. Мой кучерявый светлый мальчик.
— Мы хотели успеть прийти , пока ты спишь, но Ромку дети привлекли и мы внизу задержались, поиграли немного с ними, – Маша устроилась с другой стороны кровати и выразительно так посмотрела на меня. Понятно. Меня ждёт жёсткий допрос с пристрастиями.