– И все-таки это ты виноват, ублюдок! Какого хрена ты дал Дену эту чертову книгу, если знал, что она так опасна!?
– Мне потребовалось немало времени, чтобы разобраться во всем этом. К тому времени, когда я понял, что к чему, книга была уже вас. Я, правда, сожалею.
– Заткнись! Ты не хрена не сожалеешь! Мы в дерьме по твоей вине, и если умирать, то только тебе! – Андрей сжал кулаки, собираясь, как следует, отделать Виктора, но я его прервал.
– Подождите, но ведь я никого не вызывал. Андрюха, ты же был там, мы отложили книгу и решили не делать этого. Мы ничего не читали, почему же он выбрал меня?
Я всю жизнь посвятил себя потустороннему миру, всей этой гребаной мистике, которой так страстно увлекался, так любил, можно полагать, боготворил. И теперь она вызывала во мне только отвращение, словно я столько лет поливал себя лужей, еще и с радостью раскрывая широко рот за добавкой. Я знал, что играл с огнем, но считал, что неплохо управляю им и могу даже использовать во благо, но зло нельзя сделать добром.
– Вероятней всего это было, просто ты не помнишь. У тебя за эти дни случайно провалов в памяти не было? – спросил Виктор.
– Было кое-что, но, думаю, так бывает. После того как мы убрали книгу, сильно напились, а на утро я уже ничего не помнил.
– Вот и ответ на твой вопрос, Денис. Эта книга не телефонный справочник, который вот так просто можно забросить в дальний ящик. Вы открыли ее, нужно было полагать, что добром это не кончится. За все нужно платить.
Мы попрощались с Виктором и покинули его скромную библиотеку. На улице уже вовсю разгулялась ночь. Яркий серб луны навис над крышами зданий, словно с интересом, заглядывая в открытые окна домов, наполненных секретами и всевозможными бытовыми историями. Безоблачное небо оказалось усеяно мириадами звезд и созвездий, говорящих мне о том насколько мал и ничтожен мир, теряющийся посреди бесчисленных полей, раскинутых на просторах вселенной.
Из задумчивого состояния меня вывел голос Тани:
– И что теперь будет?
– В смысле?
– Я говорю о книге.
– Ты сама слышала Виктора. Для полного прохождения ритуала мне нужно убить человека, но я этого делать не буду, – с уверенностью заверил я, правда, ее это не слишком успокоило.
– Но ведь то существо найдет выход, как заставить тебя совершить зло... — Она помедлила, опустив глаза. – Господи, я не верю, что это действительно происходит на самом деле. Неужели нет другого способа? Какого-нибудь заклинания, чтобы вернуть все, как было.
– Я бы рад что-либо исправить. Но это уже необратимо.
В воздухе стоял приятный запах свежести, как после дождя. Андрей брел в стороне от нас и не слишком прислушивался к разговору, хотя мне хотелось побыть в тишине. Полюбоваться пейзажем ночного города. На миг почувствовать себя свободным человеком. Я никогда еще не испытывал подобных, казалось бы простых, ощущений, когда ты просто наслаждаешься тем, что ты жив и наблюдаешь за окружающей красотой, как будто раньше этого не было. Ночь никогда еще не была так удивительна, как сегодня.
Я снял куртку и укутал ею продрогшую до костей девушку. Поблагодарив меня, она поспешно спрятала замерзшие руки в карманы куртки.
Переходя пустую дорогу, я вдруг обратил внимание на один из жилых домов, где перед окнами неподвижно стояли люди, словно застывшие манекены – перед каждым окном. Они не проявляли никаких действий, подобно угрюмым, молчаливым зомби или того хуже, провожая нас своими мрачными взглядами. Они были и на балконах, и все, как один, глядели на нас, словно ожидали слепых указаний от неведомого, похитившего их разум.
– Что им нужно? – испугано вымолвила Таня, увидев в одном из окон первого этажа бледное лицо маленького мальчишки – такое чистое и невинное, и такое хладнокровное, вызывая будоражащий страх. Возможно когда-то это были обычные люди: мужчины, женщины, старики и дети – жители города, устремляющие безжизненные взгляды в нашу сторону – они ждали указаний.
– Че уставились?! – злобно крикнул Андрей, обращаясь к безмолвной толпе. – Пошли прочь! Убирайтесь! Оглохли?!
– Андрей...
– Интересно вам? Пошли к черту, уроды! – он подобрал с асфальта небольшой камень и швырнул в сторону дома, однако люди даже не моргнули глазом, продолжая изображать статуи.