Ужасная правда открылась перед нами в одночасье, во всей своей бесстыдной наготе. Мы летели на войну. А на войне убивают! И такой же ужасный, бесславный конец, а может и хуже, запросто мог настигнуть теперь каждого из нас, в любой момент, на протяжении десяти лет действия контракта. Шутки кончились, мирная жизнь осталась где-то там далеко, за тысячи световых лет.
День кровавого спектакля, давшего жалам шестого сборного стожа пищу для разговоров на всю последнюю неделю перелёта, начался вполне обыденно. Утром, после завтрака, це-стож объявил построение. Когда все бойцы заняли места в строю и, после команды «Смирно!», застыли через раз дышащими истуканами, Члюфа Грууск неспешной походкой двинулся вдоль строя и, для укрепления боевого духа стожа, стал рассказывать очередную байку из серии воспоминаний своего богатого на приключения боевого прошлого.
С его стороны это был не первый случай такого рода публичных откровений. Периодически на старика находило желание поностальгировать. И мы, будучи подневольными жалами, вынуждены были молча внимать и мотать, так сказать, на ус.
— Я не знаю конечного пункта нашего полёта. Эта информация засекречена командованием и будет обнародована только после захода хофа на орбиту планеты, — как водится, начал це-стож издалека и, окинув придирчивым взглядом ряды вытянувшихся по струнке бойцов стожа, продолжил, воодушевляясь по ходу рассказа: — Но куда бы нас не послали, я уверен, вы меня не подведёте. Привитые за три месяца обучения навыки помогут вам выжить в любом аду. Уж поверьте, я знаю, что говорю… Я прекрасно помню то время, когда был необстрелянным юнцом — таким же, как и вы сейчас, выпускником учебки. Помню, как вместе с товарищами мандражировал во время бесконечно длинного первого перелёта. И в конце нас высадили на планете Зреба… Если кто не в курсе, эта пограничная планета не так давно была присоединена к нашей Великой Империи Хофа. Четверть века назад она была окончательно отбита у рухов и теперь официально считается колонией саарков. Мне же фартануло поучаствовать в зачистке на Зребе последних, самых упёртых роев рухов, предпочетших бегству смерть… В первый раз вступить в бой нашему стожу пришлось там ночью. В вирте вы уже неоднократно отрабатывали варианты жесткого десантирования, и отлично представляете, что это за жопа. К счастью, для высадки командование выбрало широкое поле, уже зачищенное нашими предшественниками, и нам не пришлось под кислотным обстрелом рухов продираться сквозь ветки вниз. Но все равно, адреналина, конечно, хапнули будь здоров… Вообразите, кругом темень, хоть глаз коли, и где-то сбоку, километрах в трех от места нашей высадки, доносится непрерывная канонада выстрелов и взрывов. Короче там бой идёт в полный рост. А вокруг нас пустота, неестественно зеленоватая из-за активированного «Ночного глаза», и в высокой траве чудятся контуры затаившихся рухов. При этом, головой-то ты понимаешь, что их там нет. Но на тебе МБПП и шлем с опущенной защитой, в руках снятый с предохранителя «рогач», и палец так и тянется к курку, чтобы проверить смутную догадку и окончательно убедиться. Но це-деж строго-настрого запретил стрелять до приказа, и ты ловишь себя на том, что уже буквально подпрыгиваешь от нетерпенья, как боевой варан перед дракой… Наконец, це-стож получает приказ от командования и через десятников доводит его до нас, рядовых жал. Нам поручено к рассвету захватить какое-то там лесное поселение — сейчас уже и не помню его названия. Да и не суть. Фокус в том, что вокруг нас огромное бескрайнее поле и никакого леса в зеленой подсветке «Ночного глаза» вокруг не видно… Разумеется, с орбиты це-дежа сориентировали в нужном направлении. В наушнике прозвучал приказ: бегом марш! И следом за десятником, мы ломону…
— Время! — вдруг гаркнул кто-то в строю, бесцеремонно перебив на полуслове увлечённого рассказом це-стожа.
Словно ожидавший этой команды Члюфа Грууск на окрик из строя отреагировал молниеносно. Оказалось, наш це-стож всё время своего рассказа прятал в огромном кулаке небольшой метательный нож, и по команде тут же швырнул его. Бросок у бывалого ветерана вышел на загляденье — хотя до цели было не меньше двадцати метров, нож по рукоять вошёл в глаз ватургу — одному из четвёрки бегемотоподобных толстяков нашего стожа.
Убитый ватург беззвучно завалился на спину. Из ноздрей, ушей, рта и, разумеется, пробитого глаза у него хлынули густые багровые ручьи крови вперемешку с розоватой кашицей мозгов, и вокруг изувеченной головы за считанные секунды растеклась огромная кровяная лужа.
Потрясённые жала, нарушив строй, сгрудились вокруг убитого товарища. От явно слетевшего с катушек це-стожа все опасливо отводили глаза и старались держаться подальше.
— Прочь! Не тронь его! А то мне и тебя придётся также! — рявкнул Грууск на ватурга, попытавшегося было подцепить когтями кольцо рукояти и вытащить нож из глазницы убитого друга. Толстяк испуганно шарахнулся в сторону, а це-стож продолжил, обращаясь уже ко всем нам: — Сожалею, что пришлось его ликвидировать вот так, на ваших глазах. Но у меня, просто, не было другого выбора. Замешкайся я хоть на секунду, и все мы отправились бы к праотцам.
— Это ещё почему? — выражая общее недоумение, осмелился спросить один из великанов саарков.
— Разумеется, я обязательно всё вам расскажу, только сперва нужно избавиться от тела, — пообещал центурион. — Вруст, ну куда ты пропал? — позвал он, устремив взор поверх голов окруживших жал, высматривая помощника, хладнокровно подавшего команду на убийство ватурга.
К всеобщему изумлению, этим помощником оказался наш бывший сослуживец горз (настоящее имя которого было вовсе не Вруст, а Шуриг Чемереха) — дело в том, что после нашего с ним откровенного объяснения в члюфином кабинете высокоранговый шпион решил вдруг завязать с едва начавшейся карьерой рекрута, обратно в казарму он не вернулся, и вплоть до сего дня больше на глаза мне не попадался. Каким образом этот ловкач снова исхитрился стать одним из нас и, не привлекая внимания, занял место в строю на построении стажа? — стало неразрешимой загадкой для всех нас.
Как бы то ни было, но именно гривастый малыш выскочил из толпы на зов Члюфы Грууска, неся в руках объёмистый свёрток серебристой ткани.
На пару с це-стожем, отмахиваясь от посторонней помощи, эти двое сноровисто запихали громоздкую тушу убитого ватурга в большой мешок из серебристой ткани. Туда же в мешок следом побросали тряпки, которыми насухо вытерли набежавшую на пол кровь. Запечатали мешок, соединив специальные вакуумные клапаны — после чего от упакованной в серебристую ткань туши ощутимо пахнуло морозом. И только теперь, прибегнув к помощи силачей саарков, вместе с ними, це-стож с низкорослым помощником понесли убитого ватурга из казармы в коридор.
Там надежно запечатанный труп уложили в поджидающую около входа в казарму роботизированную тележку, которая тут же укатила с грузом, бесследно сгинув в лабиринте коридоров хофа.
Вернувшись вместе с «похоронной командой», це-стож сам подозвал потрясённых и жаждущих разъяснений бойцов. А когда мы заново обступили его плотным кольцом, поведал следующее:
— Перво-наперво, господа жала, хочу по новой представить вам вашего бывшего товарища Вруста, — Грууск похлопал по мощному плечу стоящего рядом и едва достигающего макушкой ему до груди горза. — Кое-кто из вас уже в курсе насчет его скрытной миссии, для прочих же объявляю: он тайный агент Четвертого Разведывательного Управления. И если бы не его замечательный дар, все мы с вами сейчас уже были бы мертвы.
Дальше Члюфе пришлось изрядно повысить голос, заглушая возмущенный ропот потрясенных слушателей:
— Чтобы всем всё стало понятно, начну, пожалуй, с самого начала, и буду описывать последовательность событий по порядку. Итак, накануне поступления очередной партии призывников, коменданту Седьмой Юго-Западной учебно-тренировочной базы курьером была доставлена секретная депеша из Четвертого Разведывательного Управления. Из которой стало известно, что разведкой получены достоверные сведения, о весьма вероятном проникновении на Седьмую Юго-Западную диверсанта, под видом призывника. Не вид разумного, не внешность, не пол — ничего этого разведчикам выяснить не удалось. Известно было лишь, что это будет не трунг.