— Ну че вы там застыли, тащите уже сюда своего болезного, — дал отмашку нам доктор, извлекая из неприметного выдвижного нижнего шкафа в стене монструозного вида болгарку.
Мы с Алонсо, стараясь рослыми бронированными телами ничего в помещении не задеть, аккуратно повели обожженного к кушетке. Но на полпути были остановлены хозяином помещения:
— Вы спятили что ль, дуболомы пустоголовые! Он же центнера под три сейчас весит! Раздавит мне лежанку к хренам! И куда я потом нормальных пациентов класть стану⁈
— Так вы ж сами сказали… — озвучил наше общее возмущение Алонсо.
— Я не говорил на кушетку тащить, — фыркнул вредный тип. — А просто: занести его внутрь и на полу разложить.
— Да ты издеваешься, док! — возмутился я, укладывая, как было велено, парня на пол. — Че сразу нельзя было… Ой, блин! Сорян!
— Вот поэтому сюда мне раненых специальная служба и доставляет, — попенял нам быкоголовый, ловко подхватывая задетую-таки нами нечаянно этажерку с горами непонятной мелочевки на полках (частично, с предательским звоном бьющегося стекла, осыпавшейся, увы, на пол). — Ну всё! Валите нахрен отсюда, помощники рукожопые, пока всю мебель мне тут не разнесли! Дальше без вас уж как-нибудь справлюсь!
Я хотел было извиниться за нанесенный невольно ущерб, но док, не дожидаясь нашего ухода, запустил болгарку. И скрежет вгрызающегося в броню вращающегося на запредельных оборотах диска мгновенно похоронил все посторонние звуки.
Нам ничего не оставалось, как, развернувшись, направиться к двери. Но едва мы ее открыли, как что-то внутри цитадели вдруг оглушительно хлопнуло. Стены и пол чувствительно тряхануло. Тут же одновременно погас свет и в медблоке, и в открывшемся за дверью коридоре. Звонкий скрежет дисковой пилы за нашими спинами в воцарившемся вдруг кромешной тьме, засбоив, через пару секунд тоже смолк.
— А че это, а? — озвучил общее изумление Алонсо.
— Похоже, сбой какой-то в реакторе цитадели, — откликнулся сзади лехлец.
— Там, ведь, что-то грохнуло. Может, это он взорвался? — спросил Алонсо.
— Уж поверь, дружище, если б реактор цитадели взорвался, мы бы с тобой точно не разговаривали, — хмыкнул я в ответ.
— Чего же тогда там грохнуло?
— Без понятия.
— Ой, чую, не к добру это, — мрачно подытожил наш короткий диспут сзади невидимый доктор.
И словно в подтверждения его вывода, под потолком в медблоке и снаружи на коридорных стенах зловещим багрянцем замигали включившиеся лампы аварийного освещения. А пробудившийся следом механический голос из динамиков завел пластинку о начале конца:
— ВНИМАНИЕ! В ЦИТАДЕЛИ АКТИВИРОВАН ПРОТОКОЛ НОЛЬ-НОЛЬ ОДИН! ЗАПУЩЕН ПРОЦЕСС САМОЛИКВИДАЦИИ! ОБЪЯВЛЯЕТСЯ ЭКСТРЕННАЯ ЭВАКУАЦИЯ! ГАРНИЗОНУ И ОБСЛУЖИВАЮЩЕМУ ПЕРСОНАЛУ СРОЧНО ПОКИНУТЬ ЗДАНИЕ! ОСТАВШЕЕСЯ ВРЕМЯ ДО ВЗРЫВА: ДЕВЯТНАДЦАТЬ МИНУТ СОРОК ПЯТЬ СЕКУНД!.. ВНИМАНИЕ! В ЦИТАДЕЛИ АКТИВИРОВАН ПРОТОКОЛ НОЛЬ-НОЛЬ ОДИН! ЗАПУЩЕН ПРОЦЕСС САМОЛИКВИДАЦИИ! ОБЪЯВЛЯЕТСЯ ЭКСТРЕННАЯ ЭВАКУАЦИЯ! ГАРНИЗОНУ И ОБСЛУЖИВАЮЩЕМУ ПЕРСОНАЛУ СРОЧНО ПОКИНУТЬ ЗДАНИЕ! ОСТАВШЕЕСЯ ВРЕМЯ ДО ВЗРЫВА: ДЕВЯТНАДЦАТЬ МИНУТ ТРИДЦАТЬ СЕКУНД!.. ВНИМАНИЕ! В ЦИТАДЕЛИ АКТИВИРОВАН ПРОТОКОЛ НОЛЬ-НОЛЬ ОДИН! ЗАПУЩЕН ПРОЦЕСС… — зацикленный текст тревоги нон-стоп понесся по кругу, каждый раз лишь сбрасывая в конце выступления по пятнадцать секунд от оставшегося до самоуничтожения времени.
— Эй, как вас там… челы! Давайте, помогайте мне раненых к транспортировке готовить! — завернул нас обратно еще на первых фразах речитатива тревоги доктор — рогатый образ которого сейчас, в багровых сполохах, приобрел особо зловещий вид.
Разумеется, мы и не подумали отказываться, ведь кроме так и оставшегося в недовскрытом МБПП на полу безымянного бедняги, где-то в соседних палатах медблока сейчас восстанавливались после операции еще трое наших друзей. Ну и пара гэручи, конечно, ставших после совместного бегства из плена для меня словно капризные и очень-очень дальние родственные души.
Глава 45
Глава 45. Эвакуация
Ох и геморное это дело: в МБПП натягивать комбезы на бесчувственные тела коматозящих после сложной операции друзей. Стальные хваталки на сервоприводах хоть и идеально повторяли движения живых пальцев, увы, не обладали чувствительностью последних. Потому, натягивая на руки-ноги безучастных, как куклы, тел тесную ткань, мы с Алонсо то и дело защемляли беднягам кожу, оставляя там багровые отметины — очаги будущих шикарных синяков. К счастью, наши «вялые» пациенты временно не чувствовали боли и, соответственно, не возмущались на столь варварское с собой обращение.
МБПП ж мы решили не снимать потому как процесс это не быстрый, а на переодевание туда-сюда у нас тупо не было времени. Ворочать же бесчувственные тела пациентов медблока в усиленном сервоприводами боевом бронекостюме было куда как легче, чем голыми руками. И хотя до места эвакуации тащить бедолаг на своих двоих нам не пришлось (док раздобыл из какого-то чуланчика-гаража знакомую антиграв-каталку, на которую, под его руководством, мы и уложили штабелями всех пациентов медблока, поместив в основание получившейся многоярусной горы, разумеется, угоревшего товарища в так и не срезанном бронекостюме), однако, чтобы быстро собрать, одеть и перетаскать в одно место все здешние «тела» (а потом еще подстраховывать с двух сторон получившееся на каталке нагромождение во время транспортировки — особенно на лестнице), функционал МБПП оказался весьма нам полезен…
Местом общего сбора перед эвакуацией стал зал на четвертом этаже цитадели. Широченный зал, о существовании которого до сегодняшнего дня я даже не догадывался. Вдоль стен просторного помещения в два ряда выстроились все тридцать эвакуированных с крыши армейских антигравов.
Внутри озаренного зловещим мигающим багрянцем (как и все теперь внутри доживающей последние минуты цитадели) пространства между антигравами происходила, хоть и немного нервная, но вполне подконтрольная многочисленным командирам толчея. Дежи организованно спускающихся с крыши, потрепанных боем жал, следуя указанием лично командующего здесь коменданта гарнизона, направлялись к закрепленному за каждым десятком антиграву. Наверху, кстати (судя по беспрерывному треску и грохоту пулеметных очередей), до сих пор шла отчаянная битва с крылатыми рухами, неудержимый напор которых после рухнувшего защитного купола продолжали отчаянно сдерживать лишь пулеметчики, худо-бедно защищенные от здоровенных жвал гэц-пожирателей в своих изолированных клетушках.
— ВНИМАНИЕ! В ЦИТАДЕЛИ АКТИВИРОВАН ПРОТОКОЛ НОЛЬ-НОЛЬ ОДИН! ЗАПУЩЕН ПРОЦЕСС САМОЛИКВИДАЦИИ! ОБЪЯВЛЯЕТСЯ ЭКСТРЕННАЯ ЭВАКУАЦИЯ! ГАРНИЗОНУ И ОБСЛУЖИВАЮЩЕМУ ПЕРСОНАЛУ СРОЧНО ПОКИНУТЬ ЗДАНИЕ! ОСТАВШЕЕСЯ ВРЕМЯ ДО ВЗРЫВА: ШЕСТЬ МИНУТ ПЯТНАДЦАТЬ СЕКУНД!.. — продолжал рвать механическую глотку не смолкающий ни на мгновенье бездушный голос.
Сидящему за рулевым рычагом нашей антиграва-каталки доку-лехлецу тоже последовало указание перебираться в выделенный под эвакуацию медблока армейский антиграв. Мы с Алонсо тут же стали разгружать гору тел, перетаскивая бесчувственных пациентов на скамейки внутрь относительно просторного салона с прозрачными стенами. И за этой суетой совершенно упустили момент, когда рядом, как двое из ларца, вдруг возникла пара агентов-контрразведчиков.
— Док, мы с вами летим, — безапелляционно заявил мрачный, как туча, горз. — Пилотов мало уцелело. А поскольку у меня имеется навык вождения этой бандуры, я пилотирую ваш антиграв.
— Да ради бога! — фыркнул в ответ лехлец. — Только давайте уже быстрее свалим отсюда куда-нибудь, где имеются нормальное медоборудование. Я, конечно, смогу какое-то время поддерживать пациентов стимуляторами, но если их быстро не вернуть обратно в реанимационные капсулы…
— Не беспокойся, док, — перебил Вруст. — Скоро уже стартуем. И если повезет прорваться через толпу крылатых ублюдков, через час, край полтора, будем на нашей платформе. А уж там скорейшую переброску для раненых на ближайший орбитальный хоф я живо организую.