В этом году? "О всеобщем кризисе религии". Получается по одной книге в год. И, наконец, "Сеятель"... Это самое важное... каждые две недели - по двести страниц...
Не скажу точно, но уж не меньше пятнадцати статей ежегодно. И потом, в каждом номере он регулярно ведет отдел хроники, в нем находят отражение все его новые мысли...
Нет! "Беседы "Сеятеля" - совсем другое дело. Видите ли, каждую неделю у нас здесь собираются: приносят статьи, обсуждают следующие номера. Баруа предложил стенографировать эти беседы и публиковать под рубрикой "Заметки" рассуждения общего характера. Подписчики тоже приняли в этом участие. В своих письмах они просят обсудить тот или иной вопрос. Это очень полезно, потому что позволяет вступать в непосредственное общение с читателями: узнаешь их запросы... Короче говоря, "Заметки" превратились в "Беседы "Сеятеля", они выходят раз в три месяца и составляют почти целый том...
Алло! Согласен, но вы могли бы найти этот список где угодно... Прежде всего, книги о деле Дрейфуса: "За правду" (первый, второй и третий тома), не считая брошюр... Я не буду перечислять. Затем циклы публичных лекций, которые издаются в конце года: "Боевые речи", шесть томов уже вышло, седьмой печатается. Кроме того, четыре книжки, состоящие из тех лекций, которые он читает в Обществе социальных наук. "Прогресс народного образования", "Свободомыслие за пределами Франции", "Очерки по детерминизму", "Делимость материи".
Алло! Хорошо, если бы вы указали, что воскресная лекция господина Баруа в Трокадеро {Прим. стр. 249} будет совсем необычной. Подчеркните это... Раньше он никогда не соглашался выступать перед такой большой аудиторией... Что?.. Не знаю, по-моему, три тысячи мест; говорят, половина билетов уже продана...
Да, публику привлекает лектор, но также и тема: "Будущее атеизма". Спасибо... К вашим услугам... До свидания.
II
Трокадеро.
Воскресенье, вторая половина дня.
Необыкновенное оживление. Вереница фиакров высаживает седоков у подножья лестниц. Отряд полицейских наблюдает за порядком.
Среди молодых людей, стоящих на тротуаре, вдруг возникает движение: перед служебным входом останавливается экипаж.
Из него выходит Баруа в сопровождении Люса. Все с уважением снимают шляпы.
Приехавшие быстро проходят во дворец, несколько близких друзей следуют за ними.
Три часа, зал переполнен; люди стоят в проходах.
Занавес медленно раздвигается, открывая пустую сцену; почти тотчас же появляется Баруа. Мощная овация прокатывается по залу, усиливается, спадает, снова медленно нарастает, шумит как встревоженный рой, готовый подняться и улететь; внезапно все замирает; полная тишина.
Баруа не спеша поднимается по ступенькам эстрады.
В центре огромного амфитеатра он кажется карликом. Черты его лица почти неразличимы, но быстрая походка, сдержанный поклон, долгий и спокойный взгляд, которым он окидывает тысячи людей, сидящих рядами вокруг него и над ним, говорят об уверенности человека, которому сопутствует удача.
Не отводя глаз от публики, он садится.
Баруа. Дамы и господа...
На какое-то мгновение им овладевает страх; сердце его сжимается.
Но молчание этих неподвижных людей, доверчивое выражение бесчисленных глаз, устремленных на него, помогают ему овладеть собой. Он уступает внезапному порыву: отказывается от заранее приготовленного вступления; отодвигает записи и, улыбаясь, начинает в тоне дружеской беседы.
Дорогие друзья! Вас здесь собралось тысячи три... Не задумываясь, вы оставили свои воскресные занятия, чтобы послушать лекцию на тему: "Будущее атеизма". Именно эта тема и привлекла вас сюда. Столь живой интерес к атеизму характерен для наших дней. Все цивилизованные народы в настоящее время переживают кризис религиозных убеждений: во всех уголках земли, где есть хотя бы зачатки культуры и научного мышления, один и тот же процесс происходит в человеческом сознании, один и тот же поток скептицизма и неверия разрушает церковные басни, одно и то же движение, имеющее общую цель - освобождение разума, - опрокидывает догматическую власть всех богов. Франция, благодаря присущему ей здравому смыслу, жажде свободы, потребности в научном критическом подходе ко всему, уже более двухсот лет служит подлинным очагом свободомыслия во всем мире; она-то и стала, по-видимому, инициатором этого движения. Италия, Испания, Южная Америка - все страны латинской культуры, в которых господствует католицизм, последовали ее примеру. Такие же перемены происходят и в странах протестантской религии - в Англии, Северной Америке и Южной Африке. Это движение настолько широко, что оно захватило уже культурные центры ислама и буддизма, цивилизованные районы Африки, Индии, Дальнего Востока. Всюду церкви пришлось отказаться от светской власти, которой она располагала много веков, искусно усиливая этим свое могущество. У нее постепенно отнимали все привилегии и безжалостно вытесняли ее из мирской жизни. В самом деле, уже не существует, так сказать, национальных религий: везде церковь отделяют от государства, которое провозглашает свой нейтралитет к религии и терпимо относится к различным культам. Этот мощный натиск идей на цитадель религии слишком многообразен и его нелегко обозреть во всех деталях; но я хочу обратить ваше внимание на его повсеместный характер, чтобы вы не вздумали рассматривать развитие атеизма во Франции как явление локальное, не имеющее отклика в других странах; движение это охватило все народы.
Он останавливается.
Если раньше перед ним был зал, полный мужчин, юношей, женщин, то теперь это уже аудитория: единое целое. Глаза Баруа, его голос, мысль вошли теперь в тесный контакт со слитой воедино человеческой массой, с единым существом, охваченным общими чувствами и мыслями, и сам он больше неотделим от аудитории, он - ее центр, источник ее движения.
Католическая церковь, ставящая себя выше человеческих законов, подчинялась требованиям общества не без яростного сопротивления. Однако ей пришлось признать свое поражение и перенести оставшееся влияние на область духовной жизни - ее последний оплот, основы которого, несмотря на пока еще кажущуюся незыблемость, быстро подтачивает поднимающаяся волна... По мере того как сменяются поколения, все яснее становится неспособность теодицеи {Прим. стр. 252} удовлетворять запросам разума современных людей: каждое новое научное открытие - еще один довод против догматических устоев религии, которая, напротив, давно уже не получает никакой поддержки от современной науки. У церкви, которая борется против этого неотразимого натиска, остается, по-видимому, только один путь к спасению: эволюционировать, для того чтобы разум наших современников мог принять ее учение. И это для нее вопрос жизни или смерти. Если религия не будет преобразована, то уже через несколько поколений все неизбежно и бесповоротно отвернутся от нее.