Два дня Жорес выступает со своей интерпелляцией. Он шаг за шагом разоблачает грубейшие нарушения республиканской законности, провокации властей. Он использует мельчайшие детали, рассказывая, в частности, о незаконном обыске депутатов, чтобы сделать вывод о грубо провокационном поведении правительства Рибо, которое в угоду Рессегье и другим французским капиталистам, дружно выступавшим в его поддержку, пошло на нарушение элементарных конституционных прав и гарантий.
— Господа, вы хорошо понимаете, что эти события представляют собой не только оскорбление всех республиканцев. Я утверждаю, что они угрожают существованию самой республики!
После интерпелляции Жореса и развернувшейся затем дискуссии правительство Рибо подает в отставку. Но стекольщикам Кармо от этого было не легче. Реосегье не шел ни на какие переговоры. Ему все же удалось нанять некоторое число штрейкбрехеров. К тому же часть рабочих не выдержала и согласилась выйти за работу. 22 ноября рабочие объявили о прекращении забастовки. Рессегье добился своего — свыше двухсот неугодных ему «смутьянов» обратно на завод уже не попали. Что было делать? Уволенные не имели шансов устроиться на другие стекольные заводы Франции, ибо их владельцы из-за солидарности с Рессегье отказались дать им работу.
Совершенно случайно родилась идея — создать в Кармо новый стекольный завод, который принадлежал бы самим рабочим. Эта идея импонировала многим, ведь схватка стекольщиков и Рессегье давно приобрела символический характер; речь шла о борьбе между всем рабочим классом и всеми хозяевами. Забастовка имела принципиальное политическое значение для всего рабочего класса. В ней решался вопрос о существовании и правах профсоюзов. Уничтожение профсоюза было главной целью Рессегье. Поэтому-то его поддерживала вся французская буржуазия. Французское рабочее движение в лице его политических, профсоюзных и иных организаций инстинктивно, а кое-где и сознательно понимало необходимость какого-то морального успеха в этой борьбе.
Все поддержали поэтому идею рабочего стекольного завода, высказанную впервые якобы Анри Рошфором. С ним связаны и дальнейшие события в Кармо. Рошфор был знаменитым журналистом. Он прославился особенно своей газетой «Лантерн», которая в годы Второй империи вела беспощадную борьбу против Луи Бонапарта. Потом он поддерживал Коммуну и был сослан в Новую Каледонию. Вернувшись, он продолжал шумную публицистическую деятельность, выступая против оппортунистов типа Жюля Ферри. Но его политические убеждения оставались довольно неопределенными. От мелкобуржуазной революционности и республиканизма он перешел к буланжизму, а затем оказался в лагере шовинистической реакции. Тем не менее его остроумие, литературный талант создали ему большую популярность, хотя никто не считал Рошфора крупной политической фигурой. Жорес относился к нему скептически.
Случилось так, что некая мадам Дамбург решила пожертвовать сто тысяч франков для рабочих. Сначала она хотела дать их анархистам. И если бы не анархист Жан Грав, который шокировал пожилую даму своей нелюбезностью, то деньги пошли бы на изготовление бомб и на издание анархистских листков. В конечном счете она направила деньги Рошфору, и идея рабочего стекольного завода обрела какую-то реальную почву. Правда, для строительства завода требовалось в пять раз больше денег. Но для начала и эта сумма имела значение.
Во Франции уже был опыт создания рабочими кооперативных предприятий, и опыт плачевный. Большинство из них быстро терпело банкротство, не выдержав конкуренции обычных капиталистических предприятий, а уцелевшие превращались в маленькие акционерные общества, которые эксплуатировали труд рабочих, не являвшихся членами кооперативов.
Жорес считал, что кооперативные предприятия в условиях буржуазной экономической и политической системы не могут привести к социализму, что для этого необходимо обязательно упразднить во всей стране капиталистическую собственность на средства производства. Но он, как и другие социалисты, выступал в поддержку идеи создания рабочего стекольного завода, которая в создавшемся исключительном положении должна была служить выражением пролетарской солидарности и показателем способности рабочих самостоятельно, без хозяев, вести производство. Главное же, что его вдохновляло, — это бурное увлечение самих стекольщиков идеей рабочего завода. И Жорес, несмотря на крайнюю усталость от напряженной борьбы в ходе забастовки, начал активно добиваться осуществления задуманного предприятия.