– Нет, – ответил он.
– Вот и хорошо. Но ты меня удивил. Почему?
– Если мы сумеем найти ответ, ценность артефактов снизится.
– Ну да…
– Возможно, стоит притвориться, будто мы пытаемся что-то выяснить. И если окажется, что мы не в состоянии разгадать загадку…
– Ценность вещей возрастет.
– Отлично, Чейз. Ты прирожденный бизнесмен.
Глава 2
Наука изучает реальность, исследует, как взаимодействуют атомы, развиваются биологические системы и дают тепло звезды. Миф – тоже изучение реальности, но иного вида. Он дает нам информацию о самых потаенных желаниях и страхах подсознания, в котором мы на самом деле живем.
Карен Говард жила в роскошном поместье в Вестмонт-парке: при подходящем освещении оттуда можно было разглядеть едва видимые очертания горы Гордана. Метель наконец утихла, и небо прояснилось, но все вокруг было погребено под снегом. Когда мы начали снижаться, глубокий баритон попросил нас представиться и спросил, по какому мы делу.
– Корпорация «Рэйнбоу» к госпоже Говард, – ответила я, сообщив системе заранее выданный нам пароль. Вокруг посадочной площадки вспыхнуло кольцо огней. Особой необходимости в них не было, поскольку еще не совсем стемнело, но они добавляли поместью внешнего лоска.
Дом напоминал итакийский храм. Над обоими крыльями возвышались башни, и я даже удивилась, что не слышу райских песнопений. Голос в коммуникаторе приветствовал нас: «Добро пожаловать в поместье Говард» – и пригласил войти. Мы вышли из скиммера и направились по крытой дорожке.
Из окон лился приглушенный свет, где-то заунывно играла виола. Дверь открылась. Нас встретила девушка; она взяла у нас куртки и проводила в большую гостиную.
– Госпожа Говард сейчас придет, – сказала она.
Комната выглядела изысканно и вместе с тем невыразительно – оконные занавески, вполне годившиеся на роль церемониальных мантий, вазы с многолетними цветами на полках, украшенных орнаментом из слоновой кости, красный ковер, по которому, казалось, никогда не ступала нога человека. Этой комнатой можно и нужно было любоваться, но она мало подходила для того, чтобы сбросить туфли и расслабиться.
Через несколько минут вошла Говард. Взглянув на Алекса, она поздоровалась с ним, затем снисходительно посмотрела на меня.
– Рада снова вас видеть, госпожа Колпат.
Мы обменялись любезностями. Алекс заметил, что газон хорошо ухожен – так, словно он что-то увидел под слоем снега. Говард выразила восхищение его шарфом и предложила нам чувствовать себя как дома. Мы сели на диван, а она – в большое мягкое кресло.
– Чейз говорит, – сказал Алекс, – что у вас есть вещи, имеющие отношение к Кристоферу Робину.
На мгновение мне показалось, будто она об этом позабыла.
– Это действительно так, господин Бенедикт. – Она искоса взглянула на меня. – Как я понимаю, вы уполномочены представлять мои интересы?
Алекс пустил в ход свое обаяние.
– Конечно, – ответил он. – С удовольствием. – Всем своим видом он намекал, что мы с ней друзья, что все случившееся раньше – мелкое недоразумение и что он с радостью готов ей помочь. – Нельзя ли увидеть оригиналы?
Говард слегка расслабилась.
– Конечно, господин Бенедикт, – сказала она. – Прошу за мной.
Через коридор мы прошли в заднюю часть дома и оказались в другой комнате, размером меньше первой. На обеденном столе, в самом центре его, лежала карпатская шляпа. Вокруг нее были разложены разные предметы – именные таблички, лампы, фотографии в рамках, картины, обручальное кольцо, украшенный алмазами коммуникатор, бюст бородатого мужчины (как я позднее узнала – Адама Карвенко, связавшего квантовую теорию с сознанием) и какие-то электронные приборы. И разумеется, книги.
Алекс обошел стол кругом: одни артефакты он разглядывал в лупу, другие поднимал, чтобы рассмотреть их с разных углов. Дольше всего он изучал обручальное кольцо.
– Имена, особенно надпись, нам пригодятся, – заметил он.
Он раскрыл одну из книг – «Краткое описание общества» Мирабо. На полях виднелись четко выведенные комментарии: «Именно!», «Вырвано из контекста», «Хотелось бы документального подтверждения».
Алекс пролистал «Затерянных в тени» Хэя Каллея, улыбаясь замечаниям Робина: «Глупо», «Племенной инстинкт никуда не денется, что бы вы ни утверждали», «Иногда я думаю, заслужили ли мы выживание».
Взяв сборник научных очерков, он с восхищением прочитал вслух один из комментариев: «Мы – все равно что моря. Прилив, затем отлив, и так все время. Наши берега размываются и исчезают, но сущность от этого не меняется. Ни технологии, ни накопленные знания не оказывают на нее фундаментального влияния».