— Да нет, зачем вам беспокоиться, — сказал Клинг.
— Да ведь мне же за это и платят. Квартиросъемщикам не понравится, если кто-то будет шататься по дому без моего…
— Но я же офицер полиции! — сказал Клинг.
— Ну, вообще-то да, конечно…
— Я уверен, что они не захотят, чтобы вы…
— Ну, может, и так, — сказал Уоткинс. — На четвертом и пятом этажах света нету — это студии Лэнга и Каравелли. Поднимайтесь наверх, попытайте удачи у остальных.
Он взглянул на часы.
— Вообще-то уже почти десять, а люди не любят, когда копы ломятся к ним в дом посреди ночи. Вы должны это знать.
— Извините, но, по моим сведениям…
— Конечно, конечно, — сказал Уоткинс. — Постучитесь ко мне, когда управитесь, если это будет не слишком поздно. Я вам дам адреса Лэнга и Каравелли. И смотрите, не забудьте сказать жильцам, что я предлагал пойти с вами, слышите?
— Скажу, конечно, — ответил Клинг. — Спасибо.
— Пожалуйста, — сказал Уоткинс.
Клинг поднялся по лестнице с железными ступенями на второй этаж. Он слышал, как Уоткинс внизу закрыл и запер дверь в свою квартиру. На лестнице и площадке второго этажа было почти темно. На площадку выходила только одна дверь. Клинг подошел к ней вплотную. Звонка нет. Он постучал. Тишина. Он постучал еще раз.
— Че? — сонно спросили из-за двери. Голос был мужской.
— Полиция.
— Чего? — переспросил мужчина.
— Полиция! — повторил Клинг.
— Минуточку! — сказал мужчина.
Клинг ждал.
Дверь приотворилась, придерживаемая цепочкой.
— В чем дело? — спросил мужчина.
— Извините, можно войти? — спросил Клинг, сунув ему под нос свою бляху. — Я детектив Атчисон, полиция Айсолы. Я хотел бы задать вам несколько вопросов, сэр.
Он не назвал номера участка и почти сразу сунул бляху в свой кожаный бумажник.
— Ага, минуточку.
Мужчина снял цепочку и отворил дверь.
На нем были только спортивные трусы и кроссовки, больше ничего. Рост примерно пять футов восемь дюймов, сухощавый, лысеющий, белый, с темно-карими глазами, тонким носом и усами, черными, как и курчавые волосы на голой груди. Где-то в квартире работал вентилятор. Клинг слышал жужжание и ощущал легкий ветерок.
— Ну, заходите, — сказал мужчина. — Не поздновато ли для визитов, а?
— Извините, сэр, но нам приходится идти по следу, как только мы на него напали.
— А что за след? — поинтересовался мужчина. — Да вы проходите, проходите.
— Извините, сэр, — повторил Клинг, заходя в квартиру. — Вы…
Он справился со списком жильцов, переписанным внизу. Квартира 1–1 — М. Лукас.
— Вы — мистер Лукас?
— Ага, Майкл Лукас, — сказал мужчина, закрыл и запер дверь, и снова набросил цепочку.
Квартира представляла собой переделанное складское помещение, которое теперь, видимо, служило одновременно и жильем, и мастерской художника. У окон, выходящих на север, стоял мольберт. Снаружи чернело ночное небо. Большая абстрактная картина заполняла комнату своими кричащими цветами. У одной стены стояла кушетка, у стены напротив — плита и холодильник. Помещение было большое. Деревянные полы уляпаны краской. У третьей стены стоял стеллаж, на котором красовалось с десяток холстов, на первый взгляд уляпанных краской столь же беспорядочно, как и пол.
— Ну, так что же у вас за срочное дело? — спросил Лукас.
— Мы ищем девочку, сбежавшую из дома, — сказал Клинг и достал из блокнота фотографию. — К нам поступили сведения, что она, возможно, живет в этом доме. Вы ее когда-нибудь видели?
Лукас посмотрел на фотографию и сразу сказал:
— Нет.
— Вы здесь один живете, мистер Лукас? — спросил Клинг.
— А при чем тут это?
— Я хотел бы знать — быть может, кто-то еще из жильцов этой квартиры видел девочку.
— Я здесь живу один.
— Вы занимаете весь этаж, так?
— Да, весь этаж.
— Я вижу, вы художник…
— Стараюсь, по крайней мере.
— Хорошая картина, — сказал Клинг, кивая на мольберт.
— Спасибо.
— Вам для этой работы требуются натурщицы?
— Для какой? — спросил Лукас.
— Ну, знаете, для этой, как ее… нерепрезентативной. Это ведь так называется?
— Обычно это называется абстрактный экспрессионизм, — сообщил Лукас.
— Вы знакомы с работами Лоуренса Ньюмена? — спросил Клинг.
Лукас удивился.
— Да, — сказал он. — А откуда вы знаете его работы?
— Да так, знаете ли, — улыбнулся Клинг. — Я иногда захаживаю в «Галерею Керна».
— Ага… — сказал Лукас и ненадолго замолчал. — Послушайте, если честно, в чем дело-то? — внезапно спросил он. — Это из-за того, что сын Ларри отравился?