— Я не один, — сказал Дуглас.
— А с кем?
— Этот ордер не дает вам права…
— Об этом мы побеседуем позже.
— Нет, не позже, а сейчас! — сказал Дуглас.
— Слушай, ты, кобель! — сказал Клинг, ткнув пистолетом ему чуть ли не в лицо. — Я хочу обыскать спальню, понял?
— Спокойно, мужик! — сказал Дуглас, отступая назад. — Чего ты бесишься?
— Да, я бешусь! — отрезал Клинг. — Я действительно взбешен! Прочь с дороги!
Он отодвинул Дугласа в сторону и вошел в спальню. Кровать стояла у стены в дальнем конце комнаты. Простыни были отброшены. На кровати никого не было.
— Где она? — спросил Клинг.
— Может быть, в ванной, — ответил Дуглас.
— Где это?
— Я думал, вы пистолет ищете!
— Где?! — прошипел Клинг.
— Вон та дверь, — показал Дуглас.
Клинг пересек комнату. Подергал ручку. Дверь была заперта.
— Откройте! — приказал он.
Из-за двери послышался женский плач.
— Откройте, или я вышибу дверь!
Плач продолжался. Клинг услышал мягкий щелчок задвижки. Он затаил дыхание. Дверь открылась.
Это была не Огаста.
Маленькая темноволосая девушка с мокрыми карими глазами, кутавшаяся в банное полотенце, чтобы скрыть свою наготу.
— Фелиция, у него ордер, — сказал сзади Дуглас.
Девушка продолжала плакать.
— Кто-нибудь еще здесь есть? — спросил Клинг.
Он внезапно почувствовал себя последней жопой.
— Никого, — ответил Дуглас.
— Я хочу проверить другие комнаты.
— Пожалуйста!
Он обошел всю квартиру, включая свет. Проверил каждую комнату, заглянул во все шкафы. В квартире действительно больше никого не было. Когда он вернулся в спальню, Дуглас и девушка уже успели одеться. Девушка сидела на краю постели и по-прежнему плакала. Дуглас стоял рядом, утешал.
— Когда я был здесь во вторник вечером, вы сказали, что накануне у вас был гость, — сказал Клинг. — Кто именно?
— В вашем ордере ничего не говорится…
— Мистер Дуглас, — перебил его Клинг, — идите вы в задницу с этим ордером! Я хочу знать одно: кто был в этой квартире в понедельник, с половины первого до без четверти два?
— Я… мне неудобно об этом говорить.
— А если я отдам вас под суд, вам будет удобно? Кто это был?
— Мой друг.
— Мужчина или женщина?
— Мужчина.
— И что он тут делал?
— Я сказал ему, что он может воспользоваться моей квартирой.
— Для чего?
— Он… он встречается с девушкой…
— Какой?
— Я не знаю, как ее зовут.
— Вы с ней встречались?
— Нет.
— Значит, вы даже не знаете, как она выглядит?
— Ларри говорит, что она классная.
— Ларри?
— Ну да, мой друг.
— Полное имя? — тотчас же спросил Клинг.
— Ларри Паттерсон.
Клинг кивнул.
— Вся проблема в том, что он женат, — продолжал Дуглас. — Ему негде с ней встречаться. Ну, я и предоставил ему свою квартиру. Я на него часто работаю. Он продюсер в…
— В «Челси-ТВ», — закончил Клинг. — Благодарю вас, мистер Дуглас. Простите за вторжение.
Он посмотрел на плачущую девушку.
— Простите, мисс, — пробормотал он и поспешно ушел.
Он не стал звонить ей, чтобы предупредить о своем приходе. Он звонил Гроссману, лежа в постели. Повесив трубку, он быстро оделся и ушел, стараясь не разбудить спавшую рядом Тедди. Теперь, проходя мимо улыбающейся статуи генерала Ричарда Джозефа Кондона, он прикидывал, нельзя ли найти разумного объяснения тому, что пузырек был вытерт начисто — и решил, что нельзя.
Он представился швейцару, дежурившему в вестибюле дома Сьюзен Ньюмен на Шарлотт-Террас, и попросил не сообщать хозяевам о его приходе. Швейцар возмутился и принялся цитировать правила. Карелла ответил, что ему очень не хотелось бы привлекать его, швейцара, за препятствование проведению следствия, раздел 205.55 Уголовного кодекса, и начал цитировать:
«Гражданин оказывает содействие преступнику, если пытается предотвратить, помешать или затянуть обнаружение…»
— Содействие преступнику? — переспросил швейцар. — Ничего себе!
— Короче, не вздумайте им звонить, — сказал Карелла, направляясь к лифту.
Он вышел на четвертом этаже и поспешно подошел к двери квартиры 3-Е. Прислушался, потом позвонил.
— Кто там? — спросил женский голос.
Энн Ньюмен.
— Полиция, — сказал он. — Детектив Карелла.
— О-о! — Одно-единственное слово, потом молчание. Карелла ждал. — Минутку, — сказала она наконец.
Когда она открыла дверь, на ней был длинный голубой халат поверх розовой ночной рубашки, видневшейся в треугольном вырезе. Она была босиком.