На скругленных ступенях лестницы сидело несколько женщин среднего возраста на маленьких подушечках из термонеопрена, на коленях толстые блокноты, все они делали эскизы с березы, росшей на разделительной полосе. Та или другая из рисующих прищуривала глаз, делала карандашом первый набросок и, высунув кончик языка, придавала ему более четкие контуры на листе бумаги. Когда Де Лоо провозил мимо них инвалидную коляску, они зашушукались, склонясь головами друг к другу. Нигде ни единого плаката. Дверь все еще заперта.
Идущая слегка в гору гравиевая дорожка огибала дом, вела в сад, затененный громадным раскидистым красным буком, под ним ничего не росло, ни травинки. На террасе стоял стол, заваленный «снеками» из сэндвич-бара и заставленный напитками. Де Лоо повез женщину через открытую стеклянную дверь в выставочное помещение, ярко освещенное прожекторами телевизионщиков местного канала.
Серебристый свет, направленный рефлекторами в каминный зал бывшей виллы фабриканта, на ослепительно белый букет — каллы. Россе уже махал им оттуда. Женщина-гример, рука с сигаретой за спиной, пудрила ему лоб и нос, а техник-оператор прилаживал у себя на голове наушники. Затем установили еще один прожектор, и Россе, в кремовом костюме, положил локоть на мраморный подоконник, скрестил руки на груди и заговорил прямо в камеру.
Де Лоо медленно катил художницу по паркету, некоторые картины еще стояли прислоненными к стене, у панелей, и она оглядывалась, качая головой.
— Пресвятая Дева Мария. Сколько же я всего намазюкала в жизни.
— Прошу тишины! — зашипел на нее ассистент, и она испуганно зажала рот ладонью. Под очень высокими лепными потолками Россе расположил работы в хронологическом порядке. Здесь были картины и линогравюры периода увлечения экспрессионизмом; рисунки углем, запечатлевшие руины Берлина и истощенные детские лица; абстрактные композиции на акварельной бумаге; и, наконец, монохромные работы последних десятилетий — всего полных три зала, каждый из которых был сам по себе немаленький; кроме того, работы висели в два и даже три ряда друг над другом, так что экспозиция производила весьма внушительное впечатление.
Более легкие картины слегка колыхались на сквозняке, и Де Лоо повернул коляску так, чтобы художница могла охватить взглядом всю экспозицию.
— Ну и? — спросил он. — Вы довольны?
Но она ничего не ответила. Она лишь едва заметно качала головой, шевелила губами, сжимая под подбородком концы ажурной накидки. И только когда он наклонился к ней, она прошептала ему в самое ухо:
— Ах, дружочек! Все это старый хлам.
Он промолчал. Прожекторы в каминном зале погасли, оператор надвинул чехол на объектив, а Россе отдал свой микрофон и направился к ним, весь сияя. Его плетеные кожаные туфли слегка поскрипывали, и он, раскинув руки, воскликнул:
— А вот и сама звезда нашего сегодняшнего вечера!
Он схватил ее руки, поцеловал ее в щеку. На белом воротничке сорочки окантовка цвета свежего мяса. Художница кивнула.
— Прекрасные помещения. В самом деле, очень красиво. Я даже не знала, что поблизости от нас есть такое. А скольких трудов тебе это стоило!
— Трудов? Да это же была чистая радость, Лия. Значит, тебе нравится? То, как это висит, имел я в виду, сама композиция выставки?
— О да, конечно. — Она дергала себя за мочку, осматриваясь вокруг. — Может, несколько многовато всего? И поэтому несколько скученно, одно налезает на другое, а?
Но Россе воздел брови, строго помахал указательным пальцем. На тыльной стороне его рук тоже была пудра.
— О нет, тут ты ошибаешься, моя дорогая. Твои картины вполне это выдерживают. Им не нужно излишнего пространства, они сами как пространство, понимаешь? А потом, речь ведь идет о показе всего творчества, люди должны увидеть, каковы возможности приобретения картин.
Он подмигнул Де Лоо. Художница ненадолго закрыла глаза. Прерывистое дыхание, бледность лица.
— Ну, хорошо, если ты так считаешь. — Она схватила его за запястье, посмотрела на часы. — Я так устала, Свен… Нельзя ли мне где-нибудь отдохнуть?
Россе наморщил лоб, оглянулся по сторонам.
— Да-а… Это совсем некстати. Сейчас появится пресса, понимаешь? Они наверняка захотят поговорить с тобой. И ответственный референт по культуре тоже… Ему же нужно кое-что знать из твоей биографии для вступительного слова. И, кроме того, практический курс по занятиям искусством вечернего университета культуры…