Эх, Мещерские леса! А боровики какие...
Но здесь, в провинции Кандагар, пейзаж с его скалистыми кряжами похож скорее на лунный, нежели земной - валуны, пики, кратеры. Ещё - звенящая в висках тишина, сплошь серо-красный, до бурого, цвет, утомляющий глаза; и ни тебе ни деревца, кустика, травинки или хоть какой-нибудь былинки. Что говорить - не благодать лесная...
Как же сладко ему было в редкие минуты полузабытья вспомнить животворящую прохладу Заокской дубравы - особенно после трёхдневного лежания пластом среди горячих камней...
Меж тем начинало светать. Стриж скользнул взглядом по мерцающему циферблату наручных часов, хотя и знал, что до подхода каравана никак не меньше получаса. Затем поднял к глазам бинокль ночного видения. Как и стоило ожидать - никого. Пустыня повсюду, и только пустыня. Бескрайние барханы стройными рядами, словно волны, уплывали куда-то вдаль. А значит - в никуда...
Он непроизвольно вздохнул и ещё раз просмотрел едва заметные даже его знающему взгляду позиции своих подопечных. Что ни говори, а для каждого задача была не из лёгких.
Ждать - уже само по себе тягостно. Но дело не только в этом. По личному опыту знал, что, идя на риск даже, казалось бы, тщательно продуманный, в самый ответственный момент захлёстывает предчувствие, что именно сегодня ты переступишь ту самую, пугающую линию невозврата в эту жизнь. Сам Стриж смог договариваться с этим чувством предельно простой, но убедительной цепочкой мыслей: “Да, меня могут убить. Но если предположить, что всё это уже произошло, то чего тогда бояться?..” Своим «логическим открытием», однако, ни с кем старался не делиться. Представление о том, что ты уже мертв, помогает только до критического момента. А страх уходит вместе с жизнью....
Вдруг, внезапно, на пустынном горизонте над седыми барханами, в предрассветном сумраке, багровой полосой ярко вспыхнула чаша неба.
Таких зарниц над далёким родным домом не увидишь, мельком подумалось Стрижу... Но где же этот чёртов караван? Наводки хадовской контрразведки всегда были безупречно точны (как-никак -- служба афганской гос.безопасности). Хотя...
Хотя в последнее время всё яснее чувствовалось, что в Кабуле творятся какие-то скрытые подвижки. Без лишнего шума то здесь, то там сменялось руководство на местах. Недавно был вызван в центр глава провинции, абсолютно верный партиец. Вызван как бы для доклада, а повезли - прямо в тюрьму. Да что там, всего полмесяца назад арестовали прикомандированного к его разведбату переводчика, добродушного, быстроглазого выпускника московского университета им. Патриса Лумумбы, с которым Стриж с десяток раз выезжал на броне в отнюдь не мирные кишлаки.
Он было поинтересовался у комбата, в чём причина? Но тот плечами пожал. Задавать же вопрос знакомым афганцам и вовсе не было проку. -- Улыбки до ушей, а что на уме - ни в жизнь не угадаешь.
"Скоро они станут рвать друг другу глотки. Уголёк из поддувала уже выкатился!", - вспомнились слова Неверова с лишком двухгодичной давности. Хотя по тем временам нечто подобное и предположить было трудно.