- Цветы выращивать, - это тебе не за квартирными воришками гоняться. Благородное занятие...
Я не мог согласиться с полковником: ловить опытного преступника сложнее, чем голыми руками рвать самые колючие розы. В конце концов, Каштанову это известно лучше, чем мне, но начальство потому и начальство, что ход его мыслей куда сложнее и извилистей, чем у подчиненных.
- Да, благородное занятие... - повторил Каштанов.
Отошел от окна, сел в кресло рядом со столом, предложив мне другое. Есть дело, Сергей, - сказал он.
Каштанов называет меня Сергеем только с глазу на глаз, и я это воспринимаю как проявление доверия - многим своим подчиненным полковник не дарит такой ласки. И все же не удерживаюсь от небольшой шпильки:
- Без дела, Михаил Карпович, к вам в кабинет редко кто заходит.
Каштанов настроен благодушно и никак не реагирует на мою дерзость.
- Вот тебе папка, Сергей, - он снимает со стола обыкновенную канцелярскую папку с не менее банальными тесемочками. - Исчез инженер Бабаевский...
- И надо немедленно его разыскать! - легкомысленно перебиваю я полковника.
- Лучше нельзя сформулировать. - Все же в глазах Каштанова я замечаю веселые искорки. Но он продолжает, как и раньше, скучным и сухим тоном: Месяц назад инженер Евген Максимович Бабаевский ушел в отпуск. Сначала отдыхал здесь, в Киеве, потом решил покупаться в море. Две недели назад уехал в Крым и до сих пор не вернулся, хотя уже пять дней, как должен был выйти на работу.
- Загулял... - говорю я.
- Все возможно, - останавливает меня Каштанов, - но я не стал бы беспокоить тебя в воскресенье, если бы не такое обстоятельство: во-первых, Бабаевский - один из ведущих конструкторов... - полковник называет известный научно-исследовательский институт, - и его исчезновение или задержка уже является чрезвычайным происшествием. Во-вторых, некоторое время Бабаевский работал в Алжире. Вернулся оттуда недавно и приобрел "Волгу". На новой машине поехал в отпуск...
- Может, разбился? - вставляю я, хотя знаю, что в таких случаях наша служба работает безотказно и о Бабаевском все было бы давно известно.
Каштанов укоризненно смотрит на меня. Терпеливо же наше начальство: другой давно выгнал бы меня не только из кабинета, а и вообще из уголовного розыска, - действительно, столько идиотских вопросов за несколько минут может задать лишь полная бездарь.
Но полковник знает, что инспектор Хаблак не такой уж простачок, каким прикидывается.
- Не разбился, - усмехается Каштанов, - это мы можем утверждать категорически, потому что на четвертый день после отъезда Бабаевский продал "Волгу" через комиссионный магазин. Это мы установили вчера. Снял с учета в автоинспекции и продал.
Дело начинает принимать совсем неожиданный оборот, и теперь, конечно, огоньки любопытства поблескивают у меня в глазах.
Каштанов поднимает палец:
- Знаешь, сколько стоит новая "Волга" на черном рынке? - спрашивает. - Почти вдвое дороже. Сомнительно, чтобы Бабаевский взял такие деньги с собой. Кроме того, никому на работе, а также отцу - он живет с отцом - не говорил, что хочет продать автомобиль. Значит, поехал на юг на машине. Отец даже помогал поставить чемодан в багажник. Отбыл двенадцатого июня, и ни одной весточки.
Я уже давно понимал: если этот Бабаевский сам не объявится в ближайшие дни, дело может оказаться запутанным и малоперспективным. Кажется, такого же мнения придерживается и Каштанов, потому что вызвал именно меня: знал мою любовь к самым запутанным делам.
Полковник посмотрел на часы и сказал:
- Подождем еще пять - десять минут. Дело в том, что вчера в автоинспекцию ездил Чижов. Ознакомиться с документами, на основании которых "Волгу" Бабаевского сняли с учета. Ну, знаешь, у Чижова глаз наметанный: ему почему-то не понравилась подпись Бабаевского в документах. Вчера взяли образец подписи Евгена Максимовича и вот сейчас должны принести результаты экспертизы. Мне лично на девяносто процентов ясно: преступление.
- Имеется в виду, что машину продал не Бабаевский, а кто-то другой?
- Правильно.
- Ничего сложного... - похлопал я ладонью по картонной папке. Выясним, кто приобрел машину, и через покупателя выйдем на преступника.
- Давай, давай, - задумчиво говорит Каштанов. - Раз плюнуть! - Но смотрит остро, и я опускаю глаза.
Правда, проявил петушиный норов, а я, слава богу, скоро уже десять лет в уголовном розыске, и Каштанов считает меня одним из лучших своих учеников. Ну, может, и не лучшим, просто учеником, и этого достаточно, такая уж у него "фирма": Каштанов в послевоенные годы занимался ликвидацией вооруженных банд, и в том, что у нас сейчас фактически нет бандитизма, его немалая заслуга.
Для меня, да разве только для меня, Каштанов - профессор криминалистики, он не только знает все, что полагается знать начальнику угрозыска, - просто чувствует преступника, как гончий пес зайца. У него чертовская интуиция, которая редко подводит его. Кое-кто считает это талантом, но я и некоторые старые работники угрозыска знаем, какой колоссальной работой воспитан этот талант, какой опыт стоит за плечами Каштанова.
Итак, я смутился и говорю:
- Конечно, не раз плюнуть, но все же, на мой взгляд, и мороки большой не будет.
Каштанов только пожал плечами: мол, поживем - увидим. В это время задребезжал телефон, полковник снял трубку, выслушал сообщение, лаконично поблагодарил и, положив трубку на рычаг, повернулся ко мне:
- Все ясно, товарищ капитан, подпись Бабаевского подделана. Довольно ловко, но подделана. Стало быть, преступник воспользовался паспортом Бабаевского. Без паспорта он не мог снять машину с учета и продать ее. Точнее, без двух паспортов: личного паспорта Бабаевского и технического на его машину.
Да, ситуация для нас сразу прояснилась: вариантов может быть, конечно, только три.
Первый: Бабаевский погиб, и кто-то умело воспользовался его документами, чтобы продать машину.
Второй: преступники убивают Бабаевского, чтобы завладеть его документами, и продают машину.
Третий: Бабаевский пребывает неизвестно где и неведомо с кем, в это время у него крадут машину и документы.
Лично я почти убежден, что инженер убит. Действовали бандит или банда. Чувствуется рука опытного рецидивиста.
Почему?
Очень просто. Надо заманить Бабаевского в западню, убрать без шума иначе теряется весь смысл аферы. Далее: требуется квалифицированно подделать документы инженера, - ведь для снятия машины с учета необходимо обратиться в милицию, а дешевая "липа" там не пройдет. Наконец, следует вообще до тонкостей изучить правила продажи автомобилей, детально продумать план операции, учесть возможные препятствия.
- Да, тут нужна голова!
Я думаю, и Каштанов не торопит меня.
- Вероятно, убийство, - наконец нарушаю я молчание.
- Да, - кивает полковник. - Если убийство, то произошло оно две недели назад. Представляешь, сколько времени было у бандитов, чтобы замести следы? Я тебя поэтому и лишил выходного. Извини, сам понимаешь, мы должны поторапливаться. Кстати, Марина сильно ругалась? - сочувственно заглядывает он в глаза.
- Не очень. - Я не отвожу глаз, потому что говорю правду. - Уже привыкла.
- Это плохо, что привыкла, - вздыхает Каштанов. - Моя и до сих пор ругается, и это, скажу я тебе, правильно. Если б не ругалась, совсем не было бы у меня выходных. Иди, Сергей, работай, а я еще посижу немного.
Я смотрю на седую бороду Михаила Карповича, вспоминаю, что года два назад седина только еще пробивалась в ней, и мне совсем не завидно, что полковник через час или два вернется к своей Наталье Петровне.
Голова уже занята делом Бабаевского. Уточняю у Каштанова:
- Я правильно понял, что инженер холостой-неженатый?
- Холостой, - подтверждает полковник. - И уехал в Крым один. Побывай сейчас у его отца, квартира Бабаевских на Кловском спуске. Скажи Миколе, пусть подбросит, мне машина все равно сейчас не нужна.
Дом на Кловском спуске фундаментальный, правда, послевоенной постройки, но квартиры еще с высокими потолками и довольно просторными коридорами. Отец Бабаевского стоит в этом длинном коридоре в полосатой пижаме; не видно, чтобы спал: глаза незаспанные и причесан гладко, вероятно, просто ему удобно в пижаме и никуда не собирается идти.